– Не совсем вас понимаю, Владимир Николаевич, но продолжайте.

– Тут ничего конкретного. Так, предположение. Я вдруг вспомнил, как сам служил. Отпуск дали, молчком приехал - дома никто ничего не знал. Увидели глазам своим не поверили. Зато уж когда демобилизовался... Четверо суток поезд шел, и я с каждой станции слал телеграмму. Здесь работает какая-то чисто солдатская психология: в отпуск лучше являться неожиданно, со службы наоборот. Предупреждал этот парень о своем приезде или нет, можно будет уточнить, но если нет, то Цырин об этом должен был знать.

– Любопытно. Ну и что?

– А то, что личина отпускника гарантирует Цырину двухнедельную фору десять дней отпуска, плюс дорога. Дома пограничника не ждут. В части о нем не станут беспокоиться до тех пор, пока не придет ему пора возвращаться. Не раньше этого срока что-то заподозрим и мы. В Алма-Ате же Цырин возникнет в своем истинном облике или в любом другом и двинет, куда ему надо. Считайте, что в этом случае след его окончательно утерян.

– Если все обстоит именно так...
– сказал полковник.
– Если именно так, повторил он, - то Цырин ещё здесь. Аэропорт закрыт вторые сутки. Нелетная погода - это иногда весьма кстати. Хотя, признаюсь, весь день я думал по-другому.

– Поеду, - сказал капитан.
– Поищу в аэропорту. Цырин человек настойчивый. Он будет ждать самолета.

– Поезжайте. Кого вы намерены взять с собой?

– Емелина и практиканта.

– Не мало?

– Нет. Разрешите идти?

– Идите, Владимир Николаевич. И пожалуйста, узнайте заодно, как там мой новосибирский. Не затруднит?

– Не затруднит, - сказал капитан, стоя в дверях.
– Значит, не верите?

– Сомневаюсь, - сказал Мытарев.

Но Зенича уже не было в кабинете.

ДВАДЦАТЬ ДВА ЧАСА СОРОК МИНУТ

В маленькой комнате с радиостанцией - резиденции руководителя полетов-их находилось пятеро.

– Начнем, товарищи, - сказал Зенич, - Прошу вас, Василий Ильич.

Руководитель полетов Гуляев, пожилой, массивный и очень смуглый человек, хлопнув ладонями по коленям, встал.

– Аэропорт открыт на вылет двадцать минут назад, - сообщил он.
– Машина алма-атинского рейса должна уйти через полчаса первой. Пассажир Житников, следующий до Алма-Аты, зарегистрирован под номером семнадцать. Его место 4 б. Багажа не сдавал.

– Спасибо, - поблагодарил его капитан.

Покачав головой, Гуляев сел.

– Вечно что-то случается в мое дежурство, - мрачно объяснил он.

– Товарищ Емелин, - попросил капитан.

– Мы его не нашли, - доложил лейтенант Емелин.
– В помещениях для пассажиров его нет.

– Придет, - сказал Гуляев.
– Объявят посадку, и придет.

– Точно, - согласился Зенич.
– Он ничего не знает и ни о чем не должен знать. У него сейчас единственное препятствие - погода. Когда он услышит про посадку, он расслабится. Это неизбежно, и это нам очень на руку.

– Тут спрятаться - раз плюнуть, - добавил дежуривший в вокзале лейтенант Гетьман. Высокий, худой, неестественно стройный, неспокойный в поведении, он был полной противоположностью флегматичному на вид Гуляеву.

– Когда посадка?
– спросил Зенич.

– Когда прикажете, тогда и сделаем, - ответил Гуляев.
– Все в наших силах.

– А если он прямо к трапу пойдет?
– предположил Емелин.
– Возможно такое в принципе?

– А чего ж тут невозможного?
– сказал руководитель полетов.
– Перелазь через забор и иди.

– Он не пойдет, - сказал Зенич.
– Зачем ему лишние неприятности? Он законный пассажир при законном билете. Будем ждать и, как появится, возьмем. Он сегодня достаточно погулял.

– Разрешите...
– робко напомнил о себе практикант.

– Вот что, молодые люди, - перебил его Гуляев.
– Я в ва - ши дела не вмешиваюсь, но совет дать хочу. Вы его "брать"

как это у вас называется, собрались. А где? В вокзале народу не протолкнешься - пассажиры двадцати двух рейсов сидят Он, как я понимаю, просто так в руки не дастся. Нельзя в вокзале, значит. На перроне тоже нельзя. Здесь у него темнота в союзниках и, так сказать, оперативный простор.

– В самом деле, - с интересом сказал капитан.
– А где же, по-вашему, можно?

– Прежде чем в.ести к самолету, мы собираем пассажиров каждого рейса в накопителях. Это такие будки на перроне похожие на клетки, - все летали, и все знают. Как наберется в накопителях достаточно пассажиров, дежурная запирает входную дверь и открывает дверь на поле. Теперь следите. Ваш пассажир вышел на платформу. Как он хоть выглядит?

– Пограничник, - кратко объяснил Зенич.
– По званию - ефрейтор.