Шрифт:
Я аккуратно обошла страдальца, остановилась у двери и, прочистив горло, громко сказала:
– Ну что ж, поздравляю тебя, любимый, с прохождением увлекательного квеста, автором которого я являюсь. Дорогие зрители, поаплодируйте, пожалуйста! – соседи послушно захлопали в ладоши.
– Ты прошёл его достойно и в подарок тебе остаётся эта съёмная квартира и эта коробка говна. – я посмотрела на коллекторов, – Вы же не будете забирать эту коробку?
– Стебешься, что ли. – отозвался лысый.
– Что за?… – всхлипнул Костя, весь багровый от стыда.
– Хоррор-квест, дорогой! Надеюсь, ты получил свою дозу, адреналиновый наркоман?! А теперь прощай, Чудиков, и не звони мне никогда.
Костя заплакал. И так и остался в моей памяти – плачущим и зависшим в позе орла над коробкой пластиковых тюльпанов…
После того случая он ни разу мне не позвонил и не написал. Я уехала из Северска, потом познакомилась с Женей и навсегда оставила бывшего на задворках прошлого, и это его сегодняшнее сообщение на минуту – другую выбило меня из колеи. Так что ему нужно от меня?
Глава 3 Здравствуй, свобода!
Из воспоминаний меня вырвал будильник, который я вчера поставила на 7:00. Я вздрогнула, выныривая из прошлого в раннее утро настоящего. Лихорадочно схватив телефон, я ткнула в дисплей. Надо бы сменить мелодию. Безумная трель по утрам вызывает нестерпимое желание швырнуть телефон о стену. И поставить более спокойную и лиричную, ту, что однажды не станет причиной инфаркта.
Кстати, я заметила, что если ставить на будильник любимую песню, то через какое – то время на эту композицию вскоре вырабатывается рвотный рефлекс.
Я снова перечитала сообщение от Чудикова, словно за эти несколько минут там могло появится что – то новое, и удалила его. Игнор. Полный игнор. Сейчас мне совершенно не до него. Своих забот хватает. Например, надо вытаскивать из тюрьмы Машку-Жонглёршу. Хоть и Юра вчера сказал, что с этим не возникнет проблем, всё равно на сердце не спокойно. Неизвестно, чем всё это обернётся. Динара вот. Взяла ее с собой на свою голову. Теперь непонятно, что с ней будет дальше. Разведутся ли они с Вадимом или все же помирятся? Хотя Вадик вряд ли сможет простить её за измену. Я бы не простила.
Отчасти я чувствовала вину перед ней за то, что стала катализатором её проблем. Если бы тогда отказала Динаре, когда она попросилась со мной в Питер, то может быть сейчас все было бы по – другому: жила бы она преспокойно в своём Рабочем с Вадимом и детьми. Хотя, почему вся вина должна быть на мне? Я ведь не заставляла ее спать с Тимом. Но Ди вчера сказала, что эта поездка со мной сломала её жизнь. Вроде бы напрямую не обвинила, но…
Удивительно, с какой лёгкостью люди винят других в своих ошибках. Проблема большинства людей в том, что они боятся брать ответственность за собственные поступки и во всем, что происходит в их жизнях, обвиняют других, но не себя. Инфантилизм времени. Дети в телах взрослых.
Наверное, я и сама такая: обиделась на Женю за то, что он просто намекнул мне взять ответственность за себя и свою жизнь. А я послала его. Реакция ребёнка, а не взрослого человека.
Взять вот Жонглёршу, да, жизнь ее помотала, и всю вину за это она переложила на свою мать, которая ее бросила сразу после рождения. Машка так привыкла обижаться, что нашла повод для обиды там, где она была неуместна. Юра ведь просто попросил не оскорблять, а она в ответ его ограбила. Что за реакция? Зачем месть?
Обиды, обиды, обиды. Все вокруг друг на друга обижены. Обида стала смыслом жизни.
Скоро уже всем стукнет по тридцать, а все как дети. Не за горами тот самый возраст, о котором писал Оноре де Бальзак. Женщины бальзаковского возраста. А мы выходит – предбальзаковского? Рубеж. Мы сейчас находимся в том промежутке своих жизней, когда нужно срочно научиться брать ответственность за себя, за свои мысли и поступки.
Вчера я встретила родного отца. Сама судьба привела меня на порог его дома. История о том, что отец после смерти моей матери сидел в тюрьме, обескуражила меня. Я не знала, как к этому отнестись. С одной стороны его можно понять: смерть любимого человека, тюрьма, депрессия, реабилитация – просто ему было не до ребёнка. С другой стороны: я ведь его родная дочь, и за столько лет он мог бы прислать весточку о себе. Обида моя немного поутихла, но до конца не исчезла. Наверное, на это нужно время.
Надо будет позвонить маме-Свете и папе-Толе и всё им рассказать. Интересно, как они отнесутся к этой истории.
Так, и всё же, что нужно Чудикову?
Ди зашевелилась под одеялом, бросила на меня заспанный взгляд, выудила из-под подушки свой телефон.
– Соня, ты чего в такую рань встала? – хриплым со сна голосом спросила она.
Я пожала плечами и сказала:
– Знаешь, кто мы? Мы леди предбальзаковского возраста.
– Ого, и что же это значит?
– Что нам пора прекращать страдать фигней.