Тем же вечером война открыла второй фронт.

Скандал произошел жуткий. И очень громкий. Соседи успели не одни раз крупно пожалеть о своей жалобе, коротая вечер все под тем же матрасом.

Инструмент отстоять удалось в качестве дорогого предмета мебели, который можно хранить «на черный день» ради его денежного эквивалента. За это гитара даже получила почетное право оставаться под кроватью без маскировочного мешка. Новая жительница квартиры, однако же, должна была навсегда перестать использоваться по ее прямому назначению, под честное Виталькино слово – во благо материнского сердца, чутких соседских ушей и мира во всем мире. Парень, обрадовавшись положительному исходу дела, не задумываясь, дал обещание.

Несколько дней подряд он доставал гитару из-под кровати, как свою величайшую драгоценность. Рассматривал, крутил в руках и, порадовавшись хотя бы немного, со вздохом убирал инструмент обратно, до лучших времен.

Душа тем временем изнывала без репетиций.

Однажды Виталька полез на лестничную площадку самого верхнего этажа – ему показалось, что там мяукает котенок. Котенка он не нашел, зато заметил, что дверь чердачного люка приоткрыта и больше не заперта на замок. Увидев это, Виталька понял, что лучшие времена наступили.

Теперь мальчишка дожидался, пока мама уснет, и уходил орать свои песни на чердак, пугая и заставляя озираться по сторонам редких ночных прохожих.

Парню иногда казалось, что инструмент живой. С ним можно было делиться настроением и общаться по душам, как с человеком. Он всегда оказывался рядом в трудную минуту, как хороший товарищ, успокаивал, как настоящий друг. С появлением в квартире нового «жильца» наушники были понижены в чине и разжалованы из благодатного источника до обучающего приспособления, источающего безошибочные мотивы и потому полезного для подбора на слух все новых и новых аккордов.

Разумеется, про чердачные репетиции рано или поздно тоже стало известно. Информация просочилась от соседей с последнего этажа, проследивших в дверной глазок перемещения вечернего гостя. Эта нелюдимая семейная пара из сорок пятой долго расспрашивала лавочных старушек, прежде чем удалось установить адрес. Они точно так же нагрянули с кляузой к матери.

По счастью, Виталька на тот момент был в лагере, в связи с чем благополучно избежал немедленной взбучки. Свой первый порыв – разломать злополучную штуковину на мелкие куски, сложить из них ритуальный костер и поджечь во дворе во имя Всех Светлых Сил – мать в себе подавила. Нацедив для верности валериановых капель, женщина окончательно взяла себя в руки и решила действовать хитрее. Бесконечно радуясь тому, что сына нет дома, она втихомолку предложила соседу с многочисленными «нехорошими» связями в среде барыг купить у нее гитару за какой-то бесценок, дабы он мог потом перепродать им инструмент втридорога. На другой же день сосед реализовал ценный подарок в связи с насущной потребностью в водке.

Казалось, что проблема была решена.

Приехав из лагеря, Виталик устроил первую в жизни истерику, и ушел из дому на два дня. Вернулся с синяком под левым глазом и со своей, отвоеванной невесть как и у каких дельцов, гитарой, на передней деке которой кто-то успел коряво вывести красной краской число «15».

Впрочем, темно-коричневую гитару это даже украсило. Благодаря кровавому, как шрам, двузначному числу инструмент сумел выделиться из толпы себе подобных, стал узнаваемым (с претензией на уникальность) и даже приобрел собственную легенду.

Виталик и его «гитара № 15» скоро и вправду стали знаменитостями на все три подъезда многоквартирной высотки. Юноша, закалившийся в боях за свое право на инструмент, теперь выходил играть прямо во двор, уже не стесняясь ни публичности, ни сплетен соседей. Ведь мать уже успела разнести чуть ли не всему району, что ее непутевый сын изволил исчезнуть из-за, видите ли, гитары! Так что – все знали, как он пропал. Теперь же – все видели, как он вернулся.

Заинтересованным лицам парень охотно рассказывал, почему он поет не в квартире, а здесь, и откуда гитара приобрела свою странную нумерацию. История расходилась из уст в уста между мужиками, которые по вечерам коротали время у своих гаражей. В связи с этим случаем они охотно вспоминали свою небезынтересную молодость и собственные безумства…

Мать злилась пуще прежнего, ибо ее недоброе дело пошло только на руку сыновьему увлечению, и глубоко сожалела о нереализованной идее ритуального костра.

Как-то раз выбрав время, когда Виталька отсутствовал дома по причине занятий в школе, она крадучись зашла в комнату сына.

Гитара лежала там же, под кроватью, и всем своим видом гордо посмеивалась. За это ее хотелось просто придушить. Руки невольно потянулись к грифу – будто к горлу… Но какая-то невидимая сила окружала победоносный инструмент золотистым ореолом неприкасаемости, и руки, так и не дотянувшись до своей цели, бессильно отпрянули назад. Мать быстро вышла из комнаты, грызя заломившийся ноготь.

Злой «рок» тяготел, очевидно, надо всем домом, ибо скоро Виталька нашел себе сотоварища по хобби. Он приобрел друга в лице подросшего Валька из третьего подъезда, у которого была отцовская почти расстроенная гитара и неплохой, с едва заметной хрипотцой, голос.

Теперь они могли с полным правом петь прямо на скамейке перед детской площадкой, представляя собой уже не взъерошенных загнанных одиночек, но цивилизованное творческое объединение. Пива мальчики не распивали, так что запозднившиеся мамочки не гоняли их, а иной раз даже слушали импровизированные концерты с любопытством и, случалось, жиденько аплодировали.