Шрифт:
Сколько катастроф может произойти в одной стране? Много, если верить моей матери.
– В общем, если все-таки спустишься в метро, мое мнение о тебе никак не изменится, если у тебя при себе пушка, – говорит она.
– Мам. Не называй это «пушкой». И почему ты это сказала, как Роберт Де Ниро? – Я ступаю на проезжую часть, чтобы не столкнуться с приближающейся ко мне по тротуару семье из восьми человек в одинаковых свитерах. Велосипедист резко сворачивает и звякает звонком в мою сторону, хотя мы избежали столкновения и между нами футов шесть как минимум.
– Что это было? – спрашивает мама, повышая голос, чтобы перекричать сирену проезжающей мимо скорой. – Том? Тебя ножом пырнули?
– Нет, мама. Меня не пырнули ножом, потому что я не хорист в «Вестсайдской истории» [13] . – Делаю глубокий вдох: – Слушай. Кольцо в безопасности. Я тоже. Пожалуйста, ради всего святого, не надо снова класть перцовый баллончик в мой носок.
– О, милый, не волнуйся! Я уже спрятала его в твой ящик для белья, чтобы не позорить тебя в рождественское утро. Я знаю, это Рождество – особенное.
13
«Вестсайдская история» – бродвейский мюзикл о противостоянии двух уличных банд, действие которого происходит в Нью-Йорке.
Наконец-то! Нормальная тема.
– Да. Очень особенное. Ло уже приехала? – спрашиваю я.
В идеальном мире мы с моей будущей невестой летели бы из Нью-Йорка в Чикаго вместе. Особенно учитывая, что это будет ее первая встреча с моей семьей.
Но у лучшей подружки Лоло из колледжа прошлым вечером в Миннеаполисе была вечеринка по случаю рождения ребенка, так что в Чикаго мы прибудем из разных городов с разницей в несколько часов.
– Еще нет, – отвечает мама. – Лукас только уехал ее встречать. Я так рада, что вы все четверо приедете на праздники и что у двоих из вас есть спутники жизни. Лучшее, что случится с Брентом в это Рождество, – это еще один не-Уолш за праздничным столом.
– Это точно! – Я знаю своего зятя не хуже, чем родного брата, и готов поспорить: лучшее, что случится с Брентом в это Рождество, – это новый гриль, который ему купила Мередит и который он уже заметил в гараже.
– Каждая мать об этом мечтает, Томми. Знать, что ее ребенок счастлив. Ты ведь счастлив?
– Да, мама, – не задумываясь, отвечаю я. – Я счастлив.
– Мне не терпится с ней познакомиться. Твоему папе тоже. И всем остальным! Я знаю, что мы говорили по телефону и по «Фейстайму», но мне хочется, чтобы она почувствовала себя частью семьи. Помню, ты говорил, она вегетарианка? В этом году я добавила грибы в болоньезе. Она же их ест?
– Как сказать, – моргаю я. – Да, она ест грибы, разумеется. Но разве… в болоньезе нет мяса?
Повисает озадаченная пауза.
– Конечно есть, Том. Это же болоньезе.
Тру лоб. «Отлично» за старания? Типа того?
– Слушай, мам, мне пора бежать. Надо поймать такси в самый час пик. Чтобы не рисковать встретить пиратов из подземки.
– Я знала! – немного самодовольно говорит она. – Знала, что они существуют.
Закатываю глаза, но только потому, что она меня не видит.
– И не надо мне тут глаза закатывать, Том!
Улыбаюсь.
– Увидимся через несколько часов.
7. Кэтрин
23 декабря, 11:48
Я очень удивляюсь, когда немного времени спустя Айрин снова заглядывает ко мне в офис.
– Что ты!.. Уходи скорее. Ты должна уже быть на пути домой. Или, что даже лучше, – сразу в аэропорт!
– Ухожу, ухожу. – Айрин без надобности поправляет очки. Она всегда так делает, когда нервничает. – Я просто не могу перестать думать… Что, если все-таки не в этом году, милая?
У меня немного сводит желудок от ее слов, но я притворяюсь, что спокойна и уверенна, и откладываю телефон в сторону.
– Все случится в этом году.
Айрин выглядит все так же обеспокоенно.
– Но если он не… Это тебе сердце разобьет. Я не смогу снова на это смотреть.
– Вот тут я тебя остановлю, – говорю я с улыбкой. – Неужели ты не слышала? У меня нет сердца, чтобы его разбить. А если и есть, то в три раза меньше, чем должно быть [14] .
14
Это отсылка на Гринча, с которым часто сравнивают Кэтрин, – его сердце было в три раза меньше, чем у обычных людей, но стало нормального размера, когда он понял, что Рождество – это нечто большее, чем просто подарки, и вернул все, что украл.
Айрин не возвращает мою улыбку.
– Со мной не нужно притворяться. Не надо делать вид, что тебя ничего не волнует.
Отвожу взгляд. Мне неловко так открыто говорить об эмоциях. Особенно о моих эмоциях. Я знаю, Айрин со мной не согласится, но меня и правда не волнует, что меня называют холодной. Или роботом. Или Гринчем. На самом деле меня это даже устраивает. Когда окружающие считают, что тебе на все наплевать, никто не пристанет к тебе со сложными разговорами.