– По поводу дела Хэллинджеров… – говорит Джерри.

– Ага, – подбадриваю я его, хватая маленький красный стаканчик с подноса улыбающегося бариста из «Старбакса», предлагающего прохожим новинки из сезонного меню. На самом деле я считаю, что вся эта праздничная ерундистика в сетевых магазинах – одна из главных проблем современного мира, но мои принципы недостаточно сильны для того, чтобы отказаться от бесплатного кофеина.

С опозданием понимаю, что в крошечном стаканчике куда больше взбитых сливок и посыпки, чем кофе. Но, объективно говоря, вкус шоколада с перечной мятой не так ужасен, как мне казалось.

Пробираюсь через неспешно движущуюся толпу, слушая Джерри вполуха, и дожидаюсь волшебной фразы, которую он непременно вот-вот произнесет.

– Так что можем сэкономить всем время и избежать головной боли, если обсудим соглашение о признании вины…

А вот и она!

Некоторые из коллег зовут его Джерри Доджер [1] – не столько потому, что у него фамилия «Додж», сколько из-за того, что он пытается избежать суда в десяти случаях из десяти.

– Джерри, – перебиваю я, – приди в себя. Я не покупаю для смузи неорганические бананы с ГМО. С чего ты взял, что я посоветую клиенту мирное соглашение, когда мы оба знаем, что вердикт в мою пользу и так уже у меня в кармане?

Он ворчит.

– Тебя послушать, так у тебя любое дело в кармане.

Джерри очень повезло, что в этот момент я пытаюсь вытрясти себе в рот остатки взбитых сливок из стаканчика, потому что иначе я бы напомнила ему, что каждый раз, когда мы с ним встречались в суде, дела действительно были у меня в кармане.

– Да ладно тебе, Кэтрин, – пытается он меня улестить, – подумай о своем клиенте. Подумай о правосудии!

Я сминаю крошечный стаканчик в кулаке и выкидываю в мусорку.

– Хочешь поговорить о правосудии, Доджер? – говорю я, намеренно используя прозвище. – Давай-ка лучше ты, пока будешь в Коннектикуте с родственниками, попросишь у Санты пару яиц и начнешь по-настоящему отстаивать права своего клиента, разнообразия ради.

Джерри вздыхает, устало и смиренно.

– Ладно. Будет по-твоему, Кэтрин. Как всегда, – он мнется. – Ты же придешь встречать Новый год?

Ах да. Мы с Джерри? Вроде как друзья. Друзей у меня немного.

– Эм, конечно, – раздраженно отвечаю я. – Ни за что не пропущу. Ты уверен, что ничего не надо принести? Игры там? Шампанское?

– Ни в коем случае, у нас всего будет достаточно. К тому же ходят слухи, что пить будем не только за Новый год! Партнер, так ведь?

Какое счастье, что он не видит, как я морщусь. Заставляю голос звучать радостно:

– Держи за меня кулачки!

– Серьезно? Я думал, тебе уже должны были сказать…

– Слушай, ты прости, что я так на тебя сейчас набросилась, – перебиваю его я, потому что знаю, что даже по моим меркам была с ним жестока, а еще потому, что…

Ну, мне не хочется говорить о партнерстве.

– Да ладно, Кэтрин. Ты же знаешь, мне нравится с тобой ругаться. Я отвечаю ударом на удар!

Сжимаю губы. Это он сильно сказал, конечно.

Решаю закончить на хорошей ноте.

– Счастливого Рождества. Передавай привет Джейми!

– Хорошо. Напомни, а у тебя какие планы на праздники?

– Ой, Джерри, не могу говорить! Мне кто-то звонит. – Я вешаю трубку. Нехорошо, конечно, что я ему солгала, но так лучше, правда.

Я же говорю: у меня не так много друзей. С возрастом я избавилась от прыщей и непослушных волос, но не от тяжелого характера. Я стараюсь не нагружать тех немногих, кто обо мне беспокоится, правдой.

Гринч был одинок.

А с одиночеством есть такая история: под Рождество оно ощущается больнее и острее.

23 декабря, 11:07

Знаете, кого я никогда не понимал?

Гринча.

Кем нужно быть, чтобы настолько ненавидеть счастливую атмосферу зимних праздников?

Хотя на самом деле знаю я такого человека. Я на ней женился. И потом с ней развелся.

Но об этом позже, или, точнее сказать, никогда.

Проехали.

Сам я не то чтобы воплощение эльфа Бадди [2] , и костюма Санты у меня нет. Но я солгу, если скажу, что декабрь в Нью-Йорке оставляет меня равнодушным.