Однако неизбежно наступило утро последнего дня перед нашим отъездом. Кейден еще спал, тихонько похрапывая, — чего, по его словам, он никогда не делал, — а я думал лишь о том, насколько сильно мне не хочется возвращаться домой. Если бы только можно было… остаться в Пуэрто-Вальярта. Сохранить статус мужей, жить долго и счастливо, пребывая в своей утопии, в которую совершенно случайно попали.

Для меня вообще все выглядело реальным. Словно мы давно жили как пара влюбленных. И планировали свадьбу в здравом уме и трезвой памяти, а не в пьяном бреду, как случилось на самом деле. А я помнил намного больше, чем слова завернувшего меня в объятия Кейдена: «Теперь ты мой? И никто не сможет забрать тебя?».

Иногда… я позволял себе забыть об уговоре наслаждаться временем, проведенным вместе, и о том, что серьезный разговор нам только предстоял.

Отец Кейдена станет проблемой.

Тот факт, что Кейден никогда не планировал остепениться, — тоже, но… почему тогда он всю неделю неустанно называл меня своим мужем? В чем смысл?

А теперь у нас оставалось чуть больше двадцати четырех часов, прежде чем мы вернемся к реальности, и я провел половину ночи, мучаясь бессонницей, под удушающей тяжестью мыслей о возвращении домой.

— Люблю тебя, — шепнул я, зарывшись носом в волосы Кейдена.

Я лежал на спине, а он — на животе, перекинув через меня руку и ногу, уткнувшись лицом в мою грудь. Смотреть на обнаженного Кейдена — само по себе блаженство, но чувствовать обнаженного Кейдена, тесно прижимающегося к моему боку, — подобно выигрышу в лотерею или всему счастью в мире вместе взятому.

Ну вот. Снова я погрузился в сентиментальность.

Кейден застонал во сне, качнул бедрами и потерся твердым членом о мое бедро. Всю неделю мы ныряли в постель при любой возможности, исследовали тела друг друга, дрочили, но не более. Однако безумно хотелось попробовать его на вкус, пока не стало слишком поздно.

Скользнув рукой по спине, я подобрался к его упругой ягодице, сжал ее… и почувствовал, как Кейден улыбается в мою грудь.

— Доброе утро, муж, — мягко произнес он.

Кейден приподнял голову, и я приник к его рту, целуя неторопливо, словно это могло продолжаться столько, сколько мы пожелаем.

Стоило мне только сдвинуться, чтобы перевернуть его и устроиться сверху, Кейден легко поддался. В постели он будто растворялся в моих руках, становясь податливым и позволяя делать с собой все, что я пожелаю, снова и снова кончая от моих ласк.

Как только Кейден оказался на спине, мои губы уже прокладывали путь из поцелуев — вдоль шеи, груди, живота… а затем я устроился между ног. Кейден дал мне больше пространства, разведя их шире, толстый возбужденный член прижимался к животу, яйца были полными и тяжелыми, и я мечтал проглотить все до последней капли.

— У тебя восхитительный член. — С этими словами я провел языком вдоль яиц, после чего подул на них. Кейден зашипел. — Знаешь, как долго я мечтал попробовать его? Ты позволишь мне, муж? Могу я наконец-то пососать твой великолепный ствол?

— Серьезно думаешь, я могу ответить «нет»? — Кейден запустил пальцы в мои волосы. — Ты назвал меня мужем… обычно это моя фраза.

— Но ты не против?

Небольшая заминка чуть не стоила мне остановки сердца, однако Кейден ответил:

— Нет. Звучит приятно.

Я пытался не надеяться, не строить предположений и не придавать значения его словам, но разве это возможно, когда он говорил подобное? Ведь это могло значить только одно: ему нравилось слышать, как я называю его своим.

Решив, что появился повод для праздника, я опустился ниже, зарылся носом в мягкую поросль на его лобке и глубоко вдохнул, наслаждаясь мускусным мужским запахом, желая запечатлеть его в памяти навсегда.

А потом … я подарил ему лучший минет за всю историю человечества. Никаких сомнений, если бы только существовал подобный Олимпийский вид спорта, я бы взял золото.

Я сжимал яйца, ласкал и гладил его тело всюду, куда мог дотянуться, пока отсасывал ему. Брал глубоко в горло, сглатывал вокруг головки, позволяя Кейдену толкаться в мой рот. Он сгребал мои волосы в кулак и грубо тянул, до боли, что только сильнее распаляло меня.

— Алекс… бо-о-оже… твой рот… твою ж… да, так…

Я улыбался, насколько это было возможно с членом во рту, смакуя и наслаждаясь каждым звуком, срывающимся с губ Кейдена. Обведя головку языком, я ухмыльнулся:

— Я в этом хорош, а?

— Выпендрежник.

— На то есть причина. А теперь признай: я сосу член, словно чемпион, и тогда я заставлю тебя кончить.

Кейден засмеялся, отчего его упругий живот задрожал. Я обожал этот искренний и счастливый смех.

— Ты — чемпион по отсасыванию. Пожалуйста, верни свой рот, чтобы я мог посмотреть, как глубоко ты заглатываешь мой член, пока я кончаю.