Кое-как я всё-таки смогла спуститься в подпол и найти не затоптанный кусок колбасы и уцелевший огурец. Все остальные продукты были безжалостно уничтожены, будучи раздавленными сапогами инквизиторов. Но хуже всего было то, что деньги, которые оставлял мне Эйден, исчезли. Думаю, остальные сбережения, если таковые и хранились в доме, тоже бесследно испарились в процессе обыска. Повторять своё последний опыт с голодовкой не хотелось, но и приготовить что-то попросту не могла. Нечем, нечего и не на чем.

Действие заживляющей мази от ожогов постепенно сходило на нет, все лекарства были безжалостно вылиты инквизиторами, а пузырьки и бутылочки разбиты. Даже травяные сборы рассыпаны и перемешаны между собой. Мне никогда не собрать их снова. Эйден рассказывал только, какой сбор, в каких случаях использовать, а Роур теперь далеко. Но я не жалею, что отправила из дома элементаля такой ценой: да, он в силу своей природы способен погасить излучение от артефакта, но самого его, тем не менее, можно обнаружить по остаточному фону его силы. После того, что инквизиторы сделали с домом, боюсь даже представить, что сотворили бы с саламандром. Порубили на части? Топили в воде до тех пор, пока в нём не погасла бы последняя искра? Да, Роур меня выводил из себя периодически, но зла ему не желала. Зато инквизиторы остались с носом. Особенно этот противный Старший хранитель Бриз.

Кое-как набрала пригодных к употреблению продукты и сложила на кухне.К счастью, из всех запасов мяса каким-то чудом уцелела часть курицы, с которой я погнутым ножом смогла стесать мякоть, и, посолив почти чистой солью, завернуть в платок. Если повезёт, то дней через пять будет вяленое мясо. Если нет, то отправится вместе с другими продуктами на помойку. Увы, мусорный бак, утилизирующий без остатка отходы, также потерял все свои свойства. Пришлось в несколько заходов выносить испорченные продукты на свалку через два квартала. Там стояли подобные баки для общего пользования. На остальную уборку у меня попросту не хватило возможностей. Главное, что дом не пропахнет душком портящейся пищи, остальное вторично. Наверное. .

На свою импровизированную лежанку я упала совершенно без сил и долго пристраивала горящие руки, чтобы боль ощущалась поменьше. А потом провалилась в какое-то тягучее полузабытье, потеряв счёт времени. Где-то на задворках сознания услышала, как вдалеке хлопнула дверь, а затем в гостиную кто-то вошёл, но я даже пошевелиться не могла.

— Жива... — раздался тихий голос, меня подхватили на руки и куда-то понесли.

— Лучше верни её на место. Наверху всё намного хуже, чем здесь, — приказал глухой голос, принадлежащий неизвестному мужчине.

— Помоги ей!

— Тебе самому в первую очередь помощь требуется, — недовольно ответил всё тот же незнакомец.

— Обойдусь. Вначале ей помоги!

Меня бережно опустили обратно на мою лежанку и аккуратно начали разматывать бинты, приговаривая:

— Всё позади, Лара, потерпи немного. Сейчас станет легче...

— Эйден? — я смогла, наконец-то, разлепить глаза и сквозь полумрак, царящий в гостиной, смогла разглядеть до боли знакомое конопатое лицо с пронзительными глазами цвета моря.

— Я, Лара, я.

Пока он разделял заскорузлые бурые бинты, немного воздействуя на неё своей магией, по привычке отдёрнул рукава повыше, и я увидела сине-бордовые запёкшиеся следы от широких кандалов. Проследив за моим взглядом, он тут же сдвинул ткань на место.

— Эйден, твои руки...

— ... не настолько важны, как твои. Ничего страшного, сами заживут.

— Ну да, конечно... Сами... Если не отвалятся раньше, — буркнул мужчина в тёмной хламиде, бесшумно скользнувший за спину Эйдену.

— Не нужно пугать Лару, прошу... Лучше сделай, что должен, — Эйден швырнул в камин бинты, а затем отошёл, уступая место опускающемуся на колени незнакомцу, который так и не снял со своей головы капюшон. Из-под хламиды показались руки, вспыхнувшие зелёным равномерным пламенем.

От неожиданности я было отпрянула назад, но оказалась в объятиях Эйдена, немного приподнявшего меня, чтобы полулежала на нём:

— Не бойся, мой друг знает, что делает. Если страшно смотреть, просто отвернись, я тебя немного прикрою курткой.

Я кивнула, но взгляда от незнакомца так и не отвела, наблюдая за тем, как странный огонь перетекает на мои повреждённые кисти, на которых начали восстанавливаться слой за слоем ткани. Больше не было ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений, лишь лёгкое покалывание, какое бывает, когда обхватываешь голой рукой еловую лапу. Словно заворожённая, я следила за процессом, не в силах оторваться ни на мгновение, даже дыхание задержала.

— А вот этого делать не стоит. Лучше дыши, пока в обморок не свалилась, — буркнул незнакомец, хотя как сидел, немного склонившись над моими ожогами, так и не шевельнулся ни разу.