Шрифт:
Ян мрачнеет:
— Этим развлечениям сто лет исполнилось. По пьяни в отрыв несколько раз ушли. Но я не практиковал подобное часто. Я не из тех, кому такой формат заходит, Лан. Это было еще до тебя! Мы даже знакомы не были! Что ты сейчас несешь-то, а? Притормози, родная! Ты же меня знаешь!
Он тянется к моей руке через весь стол, но я убираю руку вовремя, чтобы он меня не трогал.
— Нет, Ян. Я тебя не знаю. Я знала кого-то другого с твоим лицом, телом и голосом. Но не тебя самого. Ты, настоящий, хочешь трахнуть другую телку. Ты, настоящий, развлекался, оказывается, в лучших традициях оргий и порно. Это в тебе было, это есть в тебе и сейчас, иначе ты бы со мной не заскучал… И не заявил, что хочешь открыть наш брак, чтобы просто трахнуть другую бабу. Но ты не подумал о другой стороне медали.
Муж слушает внимательно и мрачно сосредоточен.
Все-таки я люблю этого козла, ведь даже под чудовищным платом боли меня впечатляет его вид и темные, кипящие взгляды.
Будоражат.
— Вдруг и ты меня совсем не знаешь? — ухмыляюсь. — Или ты решил, что я в браке ослепла и не смотрю по сторонам? Разочарую тебя, зай… Смотрю. Еще как смотрю и думаю, что было бы неплохо попробовать, каково это… Быть не с тобой… в реальности!
Муж с досадой скомкал салфетку и бросил на стол.
— Хватит называть меня «зай». Что за зоопарк у нас появился?! Раньше не было такого!
— Теперь будет! — упрямлюсь. — Хочешь открытый брак, зай? Не забудь открыть его и для меня!
Глава 15
Жена
После этих слов даже воздух между нами стал густым и плотным, как кисель.
Взгляд мужа потемнел, и я внезапно увидела его будто со стороны — взрослый, серьезный брутал, лоб которого перерезают две глубокие складки, привлекательный мужчина, красивый, во внешности которого нет места смазливости и мальчишескости, в отличии от того же Макса Титова. Не то, чтобы я сравнивала мужа с его озабоченным дружком, просто они почти одного возраста, погодки. Макс на год младше, это можно не брать в расчет…
Мой муж нравится женщинам.
Даже сейчас, когда мы сидим за одним столиком и всем, блин, ясно, что мы вместе, как пара, на него поглядывают заинтересованно. И меня дотла сжигает ревностью и пониманием, что этот самец был, есть и будет желанен женщинами, вне зависимости есть у него кольцо на пальце или нет, сидел он только что с красавицей-женой или был один.
Или, может быть, я уже для него не та волнующая красавица, о которой можно грезить?
Длительный брак, двое детишек, которые высосали из моей груди литры молока, а вместе с ней и былую упругость. Специалисты по грудному вскармливанию безбожно пиздят, что после длительного вскармливания грудь возвращается в прежнюю форму так, словно ничего и не было. Может быть, после одного ребенка, да. Но после двоих маленьких, жадных любителей маминой титьки… Нет, нет и нет…
Господи, ну, конечно…
В этом все дело.
У той брюнетки, про которую говорила Аленка, небось нет никаких детишек. Явно она моложе. У нее и сиськи торчком, и промежность во время вторых родов не рвалась…
И все мои ухищрения — спорт, йога, гимнастика Кегеля, разнообразные техники секса — лишь жалкие ухищрения, чтобы кое-как остаться на плаву и, тем не менее, безбожно отстать в гонке против молодости.
Подруга права: муж совсем не постеснялся после офигительного секса признаться мне, что хочет трахнуть другую бабу. Признания и разговорчики после секса вообще не в стиле Яна, это означает только одно: как же его допекло соваться в мою вагину…
— Кто сказал, что тема с открытым браком все еще актуальна? — хмыкает муж.
— Еще вчера у тебя член был крепче железа от фантазий о другой бабе. Так, что ты на меня повторно залез, даже без пауз, как это обычно бывает. Это лишь факты, зай. Ничего больше.
— Еще раз назовешь меня зай… — муж совсем зверски на меня глянул.
— И что ты мне сделаешь, за-а-ай? — намеренно противным тоном тяну.
— Выебу, — обещает Ян, и во все содрогается от этой угрозы, захлебывается в жаркой волне возбуждения, захлестнувшего тело.
Ненавижу…
Было бы куда проще, если бы и он мне наскучил! Если бы я, подобно другим женушкам, к этому времени бы уже имитировала оргазмы, как лучшая актриса из труппы.
Но ему все приелось, а я до сих пор горю и теку от таких намеков.
Вот где спрятана настоящая боль, и у меня нет иного выбора, кроме как вытравить и выжечь в нем такие же ощущения.
— Было бы честнее сказать: я больше тебя не хочу, давай просто жить соседями.
— Заебала, — цокает языком. — Когда я тебе говорил, что ты мне надоела? Когда?! Не было такого! Потому что ты мне надоела, бля. Потому что я тебя люблю и хочу. Хочу, как прежде! Нет, блин, даже больше. Потому что ты для меня не только кайфовая в постели, ты больше… Ты придаешь смысл моему каждому дню, ты, блин, подарила мне наших детей…
— Вот-вот. Все держится на детишках. Но сейчас их нет до конца лета, и я предлагаю тебе честно посмотреть на то, что творится. На ту кашу, которую ты заварил.
— Никак не уймешься, пока не получишь желаемое! — вздыхает он, воздев глаза вверх с видом, как будто это я его допекла и запилила до смерти.
Ах, скотина. Ненавижу!
Сам загнал нас в ситуацию, когда я каждого шороха и тени опасаюсь — отовсюду торчат рога и копыта злых умыслов, а теперь он вздыхает и глаза закатывает. Бесит!