Видимо, он давно с ней романы крутит… Не зря они в больнице трепетно обнимались: подруги врать не станут.

Муж мрачнеет, переминается с ноги на ногу.

— Наедине давай поговорим? — предлагает он.

— Красивый букет, Платош. Только ты возьми и в жопу его засунь. Себе или шалаве своей. Мне от тебя нужно только одно — РАЗВОД!

— Я не сдамся, слышишь?!

Глава 11

Платон

Немного позднее

— Ну, что, как там твоя? Наладилось?

— Ефим Алексеевич, — закипаю. — А вам зачем знать такие подробности о моей личности жизни?

— Че ты мне выкаешь? — злится. — Не привык я к подобному. Пусть так называют прихвостни или эти, из обслуги, типа банка или налоговой. С тобой же нормально общались! Конкретно… Как мужики…

Глупо его обвинять!

«Конкретное общение» с Вороновым вылилось в крах моего брака с любимой женщиной.

Хотя, глупо, конечно же, винить его.

Глупо и неразумно: Ворон не виноват…

Просто отмечал, как привык: бухло, девочки и, судя по всему, легкая наркота.

Гулял от души, как говорится. Это я, кретин, не распознал, что мне что-то подсыпали, а надо было сразу, как только почуял, что головка привстает внезапно, бежать домой, к жене…

Лучше бы мы трахнулись до изнеможения и отодвинули подсадку эмбрионов, чем вот это все.

Но меня накрыло, рвануло похотью, и теперь я не знаю, как расхлебать реки жидкого дерьма, разлившиеся по моей вине.

— Никак у меня с женой, Ефим. Ни-как. Проехали! О работе давай поговорим…

Переключаемся на дела, тут все понятно и четко, логически выстроено. С цифрами проще работать — они не подводят и сразу показывают, кто прав.

На некоторое время забываю о проблемах, но Ворону словно неймется, потому что под конец разговора он как-то задумчиво произносит:

— Понять не могу, ты ведь даже не пехнул толком Тамару! — почесывает щетину. — На полшишки выдал ей в рот. Хуй его знает, конечно, может, и меньше…

— Тамара отчиталась, значит? — с трудом сдерживаюсь.

Так-то я в больнице ее послал, но было уже поздно: подружки моей жены увидели, как мы стояли рядом и обо всем наябедничали жене.

Хорошие подружки, верные, поддерживаают ее. Так почему же мне хочется их слегка… придушить?!

— Я с нее отчет потребовал, — сверкает глазами Ефим. — Ты пойми, Тамара — соска элитная, чистая. Работает с премиум-классом! Я ведь тебя уважить хотел… Самую четкую сосочку подогнал, не силиконовую! Заплатил немало, поэтому и уточнил, как все было. То есть, по факту, ни хрена не случилось. И если по-деловому рассудить, то предъява от жены должна быть за намерения, а не за дела. Но за намерения предъявлять можно любому. Даже тому, кто на телочек из журнала в туалете дрочит… Это же не измена!

— Для моей жены — измена. Неважно, на полшишки или на шишку было, или, блять, на весь кукан мне шалава присела! Было? Было. Все, говорить она со мной не хочет!

В ответ Ефим хмыкает и уточняет:

— Принципиальная, что ли?

— Да.

— Хм… — задумывается. — Неужели сейчас такие бывают?

Смотрит, и в его глазах — интерес разгорается.

Интерес, который мне совсем не нравится. Потому что потом Ефим заявляет:

— Я сам с твоей женой перетру.

Если бы я выражался словами Воронова, я бы сказал, что выпал в осадок.

Наверное, поэтому спрашиваю глупо:

— Че?

— С женой твоей, грю, перетру насчет случившегося. Дам реальный расклад, как было! — поднимается, сложив пальцы на пряжке ремня.

Глава 12

Платон

Я поднимаюсь следом за Вороном. После сказанного им во мне все кипит.

Кровь превратилась в кипяток, пар из ушей.

— Ты охренел? — сиплю, придвинувшись к нахальной морде вплотную. — Мало того, что с твоей легкой руки шалава какая-то присосалась ко мне, не отлепить, так ты еще и с женой моей говорить собрался! Как там у вас говорят… Совсем берега попутал?!

— Да ты не ссы, Платон. Жена твоя не в моем вкусе, — хмыкает снисходительно. — С виду чистенькая такая, домашняя девочка. Уси-пуси, муси-сюси сплошное! А я других девок люблю… Пожарче. Таких, чтобы яйца щемить начало от похоти. Так что, сорян, ничем твой вкус обидеть не желаю, но у меня тут чисто деловой интерес.

— И какой же?

— Еб твою мать, да с тех пор, как у тебя с женой рамсы пошли, ты в шары долбишься, парень! — рявкает Ефим и трясет у меня перед носом бумажкой. — Ты что тут намалевал? Я тебе прм щас подкидывал херни, с головы цифры брал, наобум, проверить внимательность хотел. И она у тебя, ска, на нуле. С таким подходом мы проебемся, дай боже, если в ноль. А я с тобой контракты заключил и бабла перегнал… Так что… — кипит. — Если у тебя без этой бабы мозги набекрень, значит, будет у тебя эта баба и точка! — заявляет он.