Эви попыталась встать и поморщилась, а воплощение зла бросило на неё внимательный взгляд. Уголки рта хмуро опустились. Он… сердился? Ну разумеется, он сердился. Эви побеспокоила его, плюхнувшись на задницу.

Ухватившись за край стола, она подтянулась, но босс взял её за талию и поднял, не дав возразить. Да она и не стала бы – его крупные ладони были, что уж, весьма приятны.

Поставив её на ноги, босс немедленно опустил руки, вытянул по швам. Чувствуя, как горят щёки, Эви старательно избегала смотреть ему в глаза – боялась, что увидит ухмылку или что похуже, и в итоге заглянула в вырез его рубашки.

И её рот по какой-то неведомой причине решил выработать ударные объемы слюны.

«Эванджелина Селия Сэйдж, если ты выбрала именно эту секунду, чтобы распустить слюни, больше никаких тебе горяченьких книжек!»

Отвлёкшись на его грудь, Эви не сразу заметила, как на неё смотрит босс. Не так, как предыдущие начальники: он будто осматривал её. Будто искал, что не в порядке.

– Как ты упала, Сэйдж? – Он говорил спокойно, изысканно. Переливчатый акцент только добавлял голосу привлекательности.

– Стул взбунтовался, – спокойно пояснила Эви. – И я плотненько познакомилась с полом.

Уголки его губ чуть приподнялись, и Эви подумала, что нашла сокровище. Повернулась, чтобы отложить бумаги на стол, и спину вновь прострелила острая боль. Она поморщилась.

Тень улыбки сбежала с губ босса, и Эви рассердилась на саму себя за неуклюжесть, из-за которой он перестал улыбаться.

– Сходишь к врачу? – спросил он, опираясь ладонью на стол и подаваясь к ней. Это движение обрисовало крепкое предплечье ниже закатанного рукава.

Хмм… У неё вдруг пересохло во рту.

– Нет, сэр, не хотелось бы вовлекать Татьянну в войну со стулом. – Она наклонилась к нему, поманила поближе. Он повернулся к ней ухом, и Эви прошептала, не дав себе удивиться, что он потакает её шуточкам: – Пусть всё останется в тайне, а то остальные стулья поднимут бунт.

Тут босс сделал такое, что смертная душа Эви чуть не покинула тело: он рассмеялся. Ну, точнее, длинно закашлялся, прикрыв рот ладонью. Так он, очевидно, прятал улыбку, с которой боролся не на жизнь, а на смерть.

Эви потрясённо буркнула себе под нос:

– Не так уж и смешно.

Тут они оба заметили, что за ними внимательно наблюдает весь офис, но не успел босс одарить всех предупреждающим взглядом, как все разбежались по делам, будто муравьи, над которыми уже занесена нога.

Разумеется, кроме Бекки, которая ястребиным взором сверлила их через всю комнату.

– Сходи к врачу, Сэйдж. Неделя будет тяжёлая, нельзя допустить, чтобы ты свалилась замертво.

– Сэр, никто ещё не умирал от синяка на попе.

Он сощурился, знакомым образом кривясь, и даже Эви поняла, что переборщила.

Она слегка попятилась.

– Но первой я стать не хочу, так что… ну, схожу прямо сейчас.

Она обошла его по широкой дуге, прошла мимо кабинета. Успела подсмотреть, что внутри лежит щуплый мужичонка, придавленный кирпичом. Кирпич, очевидно, вывалился из стены после того, как в неё швырнули этого мужика.

На краю стола босса, по обыкновению, сидел Кингсли – последние несколько месяцев это было его место. Он окинул Эви немигающим взором и поднял перепончатой лапкой крошечную табличку. На ней красным мелом было написано: «АЙ».

Эви очень нравилось это крошечное существо. Обычно он просто сидел на столе, смотрел за всем и молчаливо советовал – босс дал ему грифельную дощечку для письма. Маленькая золотая корона неизменно блестела на скользкой голове.

«Ещё как ай», – одними губами ответила Эви и снова посмотрела на пострадавшего на полу.

Попыталась вызвать в себе сострадание, которое следовало бы проявить, учитывая боль мужчины, но слишком уж много человек на её памяти заходило в этот кабинет и выходило из него, так что она экономила сострадание для тех, кто был его достоин.

Похожий на хорька тип, который, кажется, на той неделе кидался камнями в уток у неё в деревне, не подходил под это определение. Эви улыбнулась, пытаясь заверить себя, что босс, наверное, не за честь уток боролся, когда превращал этого мужика в кровавое месиво. Но тут ей подумалось, что даже если он не вступался за уток намеренно, всё равно вышло именно так.

И это почему-то казалось не менее милым.

Она спрятала улыбку, вернув на лицо спокойное выражение, и пошла дальше – к коридорчику, который вёл к врачу. Из-за синяка. На попе.