Но такого никогда не будет. Мы с Кириллом чужие люди и нас связывает лишь одно звено - общий ребенок.

— Стой тут, Марик, — распорядился Кир, улыбнувшись.

Из его образа исчезла строгость. Он общался мягко и осторожно, но при этом так легко и непринужденно, будто они с Марком познакомились не вчера.

— Я сейчас установлю автокресло, и мы поедем в парк.

— Снова будем кататься на твоей машине? — с восторгом спросил сын. Повернулся ко мне, нетерпеливо подпрыгнув на месте. — Мама, мы поедем в парк!

Я с улыбкой погладила его по мягким волосам, а сама неотрывно наблюдала за действиями Кирилла. Как он открывает багажник, извлекает оттуда детское кресло и затем устанавливает на заднем сиденье. И учитывая, что он до сих пор был в стильном темном костюме и опять без галстука, смотрелось непривычно. Но очень притягательно.

— Вот и все, Марик, — заключил он и подозвал ребенка: — Идем.

Кирилл сам посадил его в автокресло и пристегнул. Затем проверил все ремни.

После родов я стала очень сентиментальной и меня вывести на слезы довольно легко… Может, еще не пришли в норму гормоны? И я поняла, что плачу, когда одна слезинка попала мне на губу. Я слизала соленую каплю, пальцем стерла ее след на щеке.

Когда я собралась сесть рядом с сыном, Кирилл вдруг закрыл дверцу прямо перед моим носом. У меня волосы на затылке зашевелились от страха, что он сейчас уедет без меня и заберет моего ребенка.

— Садись вперед, Мира, — потянув меня за ладонь, велел он.

Глава 14. Мира

Если бы не моя большая растерянность, я бы не села. Но так как мое сердце уже успело разогнаться до предела после того, как дверца закрылась, отрезав меня от сына, я просто выдохнула. Сначала села, а потом только с негодованием выдохнула воздух и повернулась к довольному Кириллу.

— Знаешь, что! — прошипела я сквозь стиснутые зубы.

— Что? — повернулся ко мне он, вскинув бровь.

— Не смей больше так делать! — едва сдерживая рвущуюся наружу злость, воскликнула я.

Несколько секунд Никольский с некоторой долей удивления смотрел на меня, а затем задал вопрос:

— Ты подумала, что я заберу ребенка и уеду? — окинул меня испытывающим взглядом, но видимо понял ответ по моему выражению лица. — Черт, Мира…

Потер подбородок и выдохнул:

— Я же не подонок какой-нибудь. Тебе стоит научиться мне хоть немного доверять. Я просто хотел, чтобы ты села впереди и ничего более. Честное словно.

Доверять? Это была очень сложная тема, но в остальном - его слова меня немного успокоили. Я наверное, действительно себя накрутила.

Но тут раздался голос Марка, который напомнил, что мы в салоне не одни:

— А я чертика умею рисовать. Могу показать. Но подьенок… — малыш нахмурился. — Кто такой подьенок, мама?

Из моего горла вырвался истеричный смешок. Посмотрев с возмущением на Кирилла, я снова повернулась к Марику и ответила:

— Так называют нехороших людей, милый.

— Тогда Кирилл не подьенок! — с широчайшей улыбкой заявил сын.

Мне захотелось стукнуть себя по лбу.

— Спасибо, Марк, — посмеиваясь, произнес Кир. — Теперь я точно в этом уверен, только осталось убедить твою маму в этом.

— Мама, Кирилл не подьенок! Честно! — приняв слова отца всерьез, начал уверять меня Марик.

Я кинула в веселого Кирилла злой взгляд. Конечно, весело, пока Марик не явится в садик и не начнет обучать новому слову своих друзей. А по нашему опыту он мог это сделать. Как-то от бабули он услышал слово “упырь”, а от Леси “утырок”. И вскоре просветил всех дворовых детей и всю свою группу. А Ольге Сергеевне, воспитательнице, сын и вовсе заявил, что нянечка Инна Петровна ведет себя как настоящий упырь.

— Я знаю, Марик, — мягко начала я. — Больше не повторяй это слово, хорошо?

— А почему? — сник он. — Оно плохое, да? Как “упырь” и “утырок”? Ты мне не разрешила больше их говорить в садике.

— Плохое, — кивнула. — Поэтому ни в садике, ни на площадке - нигде эти слова не говори, договорись?

— Ладно, — со вздохом согласился сын и с грустью протянул: — Почему такие красивые слова плохие? Зачем вообще плохие слова нужны?

И я с чувством облегчения откинулась на спинку сиденья. Но тут заметила, что Кирилл неотрывно смотрит на меня.

— Что? — несколько грубовато спросила я.

— Да ничего. Интересный словарный запас у Марка, — усмехнулся он. — Мне ждать более… экспрессивных выражений?

— Нет, просто Марик очень любознательный, — смущенно отозвалась я. У меня даже щеки слегка покраснели.

Мы ведь не дураки, чтобы ребенка специально такому учить!

Марк действительно впитывал словно губка. Когда другие дети не замечали, кто что говорит, он слышал и слушал всех даже на улице. Поэтому Марик очень хорошо разговаривал по сравнению со сверстниками, но и знал при этом куда больше них… вот таких вот словечек. И почему-то их не забывал.