Как хочется сделать это прямо сейчас, но в душе слишком мало места.

И мне хватает нескольких минут на то, чтобы довести девушку до оргазма ртом и пальцами. Она бьется судорогами и всхлипывает, кончает, порыкивая, как дикая голодная самка…

Я был прав.

У нас с ней животное влечение. Просто необъяснимое.

Она как сучка на вязке, а я как кобель, который должен ее покрыть.

И я надеюсь лишь на то, что у девочки с собой припасены гондоны, потому что я… Точно не знаю и не отправлюсь на их поиски.

В конце концов… Она такая голодная, такая жаркая… Скользув между ягодиц пальцами, трогаю тугое колечко, совсем недолго.

Пока Ксана нихрена не соображает и продолжает выжимать из себя отголоски оргазма.

Хороша? Еще бы…

И это только начало.

Поднявшись, толкаю Ксану лицом к стене и прогибаю в пояснице.

— Дай сюда… — толкаюсь хером на всю глубину.

Она еще горячая, мягкая от оргазма, постанывает и вдруг срывается на визг.

Начинает лупить меня по бедрам рукой, озверев, я толкаю ее еще плотнее, долбясь, долбясь в тугую дырку.

Огненное, узкое, жаркое, суко, жерло.

Стискивая задницу до синяков, наверное… Аааа… Плевать.

— Ниже. Ниже прогнись… — луплю по заднице мокрой ладонью до сладкого шлепка.

Продолжаю натягивать ее на хер, пялить сочно…

Потерял связь с разумом, с обстановкой, со звуками.

Есть только штормовое собственное дыхание и барабанящее за грудиной сердце.

Легкие справляются с трудом, тело звенит особенным натяжением, затрагивающим каждый нерв.

Я не только членом ебу эту девчонку, я будто весь в нее ныряю.

Вхожу-выхожу. Вхожу-выхожу.

Хочется больше и глубже.

Резче!

Въебываюсь с рыком и впечатываюсь так, что яйца остервенело хлюпают ее по промежности.

Ускоряюсь, будто взлетаю.

Перед глазами чернота. Есть только мой член и кайф, повисший на самом конце, как будто петля перед смертью.

И лишь зафиналив девушке на задницу, осатанело выплескивая, наверное, литры спермы, понимаю, что Ксана… плачет…

Зрение немного проясняется, возвращается слух, запахи.

Мир становится объемным, пространственным.

В нем кляксами проступают краски, возвращаясь из забытья.

И мой хер какого-то черта… в красных разводах.

***

Ксана

— Ты..

— Придурок… Не подходи.

Я с трудом выбралась из душевой кабины, едва не убившись на скользком кафеле.

Хватаю халат, завернувшись в него целиком. Между ног будто кто-то орудовал бутылкой с острыми краями.

Ансар разворотил мне вагину. Это не подлежит восстановлению.

Это ужасно… Настолько же, насколько было прекрасно кончать на его язык, а потом вспышки боли, удовольствия и боли, все в перемешку.

Мне кажется, я от шока еще один оргазм прожила, словно пытку.

— Ты что… Ты как… Я… Да ну нахер…

— Это все, что ты можешь сказать?! Где же салфетки… Где они… Здесь должны быть салфетки.

— Так. Без паники. Я… Сейчас посмотрю.

— Ты гинеколог, что ли? Ты мне что-то порвал.

— Ну, целку. От этого не умирают…

— Козел… Козлище… Что мне теперь делать?! — плачу.

— Кудряшову подарить хотела, что ли?!

— Не твое дело.

— Походу, теперь… уже мое, — выдыхает.

— Еще чего! Нет… И не мечтай даже… Проваливай.

Я кое-как подтерлась найденными салфетками и поплелась на кровать, искренне веря, что Ансар свалит!

Уйдет… И я… Просто полежу, отдохну, поплачу от того, какой он козел! Разве козлам положены такие члены? Отобрать…

Тихо открывается дверь. Он уже оделся.

Вот и славно!

Пусть уходит.

— Я не ожидал, — стискивает дверную ручку.

— Мне плевать.

Немного постояв, он все-таки закрывает дверь и направляется ко мне. Через минуту уже ныряет под одеяло, обняв меня, несмотря на все попытки сопротивления.

Обнял и горячо дышит, целуя шею.

— Сладкая дурочка. Зачем провоцировала… Зачем вела себя как разнузданная, мммм? А вот это… — тискает меня за грудь даже через халат. — Боже…

Его пальцы стискивают сосок даже через плотную вафельную ткань халата, запустив дребезжащий ток по моему телу.

Не хочу, но отзываюсь тихим стоном, придвинувшись к нему ближе.