— Понятно, — протянул отец. — И потому ты несчастен.

— Понимаешь, я был в депрессии, когда писал маме: тосковал по дому и безумно соскучился по гамбургеру, пицце и какому-нибудь классному боевику; мне было одиноко…

— Но колледж…

— О, здесь все прогуливают, иногда даже по месяцу, это естественно. Так как насчет поездки, пап?

Это выглядело заманчиво: они вдвоем путешествуют, останавливаются в маленьких отельчиках на одну ночь, перекусывают в придорожных харчевнях, разговаривают, забыв годы разлуки. Может, ему даже удастся повлиять на сына, направить его взгляды в нужное русло, сформировать характер, сделать то, что полагается отцу…

Дэн улыбнулся.

— По рукам, Рой, — сказал он, и голос его дрогнул.

Пока они разгружали машину и распаковывали вещи, настала ночь; она спустилась внезапно, как в тропиках, и сразу стало холодно. Все устали и проголодались, и Мириам предложила пойти в ресторан.

— Ресторан? Совершенно ни к чему, — возразила Гиттель. — Есть магазины — через дорогу бакалея. Можно все купить, приготовить и подать на стол, и все это быстрее, чем официант примет заказ. К тому же что делать с ребенком?

Поскольку Джонатан, которого ребе на руках вынес из машины, раздел и уложил в постель, крепко спал, предложение было принято.

Гиттель сообщила дальнейшие планы.

— Завтра утром надо поехать за покупками для празднования субботы, так как в субботу все магазины закрыты, — она старалась показать, что интерес ее более мирской, чем религиозный. — Я отвезу тебя на рынок недалеко отсюда, можешь взять тележку и набрать туда все, что надо, прямо как в Америке. Но сначала уладим со школой для Джонатана. За углом есть детский сад…

— Я еще не думала об этом, — возразила Мириам.

— А что ему еще делать? Все дети туда ходят. Если он не пойдет, ему не с кем будет играть, и ты будешь весь день привязана к нему. А ведь тебе захочется чем-то заняться. У меня есть подруга в Отделе социального обслуживания, ей всегда нужны добровольцы. Уверена, тебе понравится эта работа, я с ней поговорю.

Гиттель заверила, что не уедет, пока они не устроятся как следует, но она уверена, что утром удастся все уладить. К счастью, в комнате Джонатана была еще одна кровать, хотя тетушка уверяла, что это не имеет значения: в Израиле всегда можно устроиться, она бы могла лечь на диване или даже на полу.

Потянулись рассказы о ее работе, о сыне Ури, кузене Мириам, который служил в армии.

— Высокий и красивый, весь в отца. Девушки от него без ума, и когда он идет в увольнение, я его почти не вижу.

Но заметив, что глаза ребе слипаются, тетушка тут же спохватилась:

— Я тут болтаю, а вы так устали! — И с удивлением добавила: — И я немножко тоже. Давайте пойдем спать, а утром разберемся.

Ребе подумал, что она не стала рассуждать, что надлежит делать в этой стране ему, только потому, что он был раввин, да к тому же не прямой родственник. Но против предложения пойти спать он не возражал, и не успела голова его коснуться подушки, как одолел сон.

Внезапно его разбудил какой-то грохот. В темноте он потянулся за часами, а затем за очками, включил крошечную настольную лампочку и увидел, что уже полночь. Рядом зашевелилась Мириам, затем повернулась на другой бок, потянула одеяло на себя и вновь ритмично засопела. Ребе погасил свет и попытался заснуть, но долго проворочался и предпочел подняться. Окончательно проснувшись, в пижаме и шлепанцах он прошел в гостиную, взял из шкафа книгу и уселся читать. Вернулся он в постель часа в четыре.

Проснулся он около десяти, Мириам с Гиттель готовились идти за покупками. Женщины уже успели отвести Джонатана в детский сад и договорились, что его примут.

Он крикнул вслед:

— Не забудьте купить вина для киддуша [13] .

— Оно есть в списке, — кивнула Мириам. — А что ты собираешься делать?

— Погуляю, посмотрю город.

К тому времени, как ребе закончил утренние молитвы и позавтракал, солнце уже стояло в зените и так сверкало на белых камнях, что он зажмурился, решив как-нибудь купить темные очки. Тянуло ветерком, как дома апрельским утром, и он обрадовался, что надел легкий плащ.

Неторопливо гуляя по городу, он заметил, что выбивается из общего ритма толпы, в основном женщин с покупками в авоськах. И хотя это была жилая часть города, застроенная новыми домами, кое-где попадались крошечные магазинчики — бакалея, кофейная лавка, булочная, прачечная.

Впереди неспешно, как и он, шли два патрульных средних лет, в длинных шинелях с зелеными нарукавными повязками и в беретах. Из-под шинелей виднелись явно штатские брюки. У одного была старая винтовка, у другого — стальной двухфутовый прут, чтобы ощупывать подозрительные свертки в мусорных баках.