Голос в трубке был таким громким, что ребе отодвинул ее от уха.

— Ребе? Шалом. Спорим, не угадаете, кто это — В. С. Маркевич, вот кто.

Ребе мысленно видел говорившего, который сиял от удовольствия, что преподнес такой сюрприз. В. С. Маркевич всегда преподносил друзьям приятные сюрпризы. В Барнардз Кроссинг он любил зайти к кому-нибудь вечером без предупреждения, и даже если видел, что люди собирались уходить, продолжал говорить так громко, что хозяйка, красившаяся в спальне, точно знала, что он говорит ее мужу, а тот, из вежливости оставаясь в комнате, нервно поправлял галстук, не глядя в зеркало. Маркевич всегда был уверен, что его рады видеть.

Обычно он говорил о себе в третьем лице, редко называя себя по имени и произнося свою длинную фамилию как можно чаще. Он не был членом совета синагоги, но без колебания выступал на собраниях общины. Он поднимался с места, — лысина сияет, рот растянут в вечной улыбке, и говорил:

— Господин председатель, В. С. Маркевич хочет выступить по поводу предложения с места.

Получив слово, он бомбардировал своих слушателей фразами типа: «В. С. Маркевич думает, что…» и «По скромному мнению В. С. Маркевича…»

— Когда вы приехали, мистер Маркевич? — спросил ребе.

— Только что. — Голос звучал удивленно, как будто для В. С. Маркевича было немыслимо приехать в Израиль и тут же не позвонить ребе.

— Вы один, мистер Маркевич? Или миссис Маркевич с вами? Вы путешествуете?

— Я здесь с Кацем, моим партнером, и мы приехали по делу, ребе. У нас запланирована уйма встреч, одна из них с министром промышленного развития, а затем мы присоединимся к группе, которая встречается с премьер-министром, но это позже. Вам это, возможно, и неинтересно. Полагаю, к этому времени вы уже встречались со всеми шишками…

— Боюсь, что нет.

— Может, мне удастся вас им представить — конечно, после всех моих встреч. Теперь вот что — у нас уже стоит такси, грузят наши вещи, и через пару минут мы выезжаем в Иерусалим. Сегодня остановимся в «Короле Давиде», а завтра утром отправимся в Хайфу. Не хотите присоединиться к нам, показать город, достопримечательности?

— Я не слишком хороший гид, но рад буду увидеть вас и показать вам с мистером Кацем, что смогу.

— Договорились, ребе.

На следующее утро они встретились в холле отеля. Маркевич с Кацем только что позавтракали, но решили выпить еще по чашке кофе, и все трое расселись вокруг стола, попивая кофе и разговаривая о Барнардз Кроссинг.

Маркевич шутя называл Джо Каца «своим молчаливым партнером», — так как все переговоры приходилось вести ему. Маркевич был большим и шумным, с широкой улыбкой, которая буквально разрезала его арбузоподобную голову пополам; Кац был маленьким озабоченным человечком с печальными глазами и застенчивой улыбкой. Пока Маркевич говорил, Кац молчал, кивая в поддержку друга, иногда морщась, когда партнер говорил не то.

Голос Маркевича был не столько громким, сколько пронзительным. Находясь в холле, он как будто обращался ко всем постояльцам отеля. Поэтому все слышали, что Мазуры разводятся, сын Джозайи Гольдфарба арестован за наркотики, Хирши продали свой компьютерный бизнес и переезжают во Флориду, сын Макса Кауфмана, Эл, занял первое место на школьной научной выставке. На Элм-стрит, напротив синагоги, установили новый светофор, и теперь детям будет легче ходить в школу. Ленни Эпштейн пожертвовал тысячу долларов в ее фонд.

Наконец ребе удалось спросить:

— А как дела у ребе Дойча?

— А, — ухмыльнулся В. С., — тут вы попали в точку. Когда вы собрались уезжать, я думал, что вы нам сплавите какого-нибудь парня из семинарии, либо шлемазля — хронического неудачника, который не способен найти работу поприличней. Но вы нашли хорошего раввина, да и жена его — мировая женщина.

— Я его не находил, — возразил ребе. — Его нашел комитет, я его никогда не встречал.

— Правда? Я думал, именно вы его нашли. Помните, я пришел на прием, а там стояли вы и Дойчи, так мирно разговаривали, ну и я подумал — впрочем, он все равно хороший человек. Когда он поднимается на кафедру… — тут В. С. выпрямился и оглядел холл, изображая ребе Дойча на кафедре, — и начинает речь таким голосом, что по спине бегут мурашки… Конечно, я не часто с ним общался, но слышал мнение других, и все поражены. Знаете, ему предложили выступить в Библиотечном комитете. Для пришлого человека… А его жена? Вы знаете, что она сестра Дэна Стедмана, комментатора с телевидения? Они вполне вписались в общество, и общество их приняло.

— Прекрасно. Так он счастлив в Барнардз Кроссинг?

— Тот же вопрос В. С. Маркевич задал ребе Дойчу в предыдущий канун Субботы во время «Oneg Shabbath» [18] . Мы стояли и пили чай, и В. С. Маркевич подошел к ребе и спросил, — тут его голос зазвучал по-деловому, — «Ребе Дойч, вы нам нравитесь, вы отлично работаете, а вам самому тут нравится?»

— И каков был ответ? — спросил ребе.

— Судите сами, каков ответ. Он ответил своим прекрасно поставленным голосом: «Мистер Маркевич, это великолепный город, к тому же мне очень удобно, что он находится недалеко от знаменитых библиотек Бостона и Кембриджа». Вы знаете, он великий ученый. Так что вы думаете, нравится ему там или нет?

Ребе улыбнулся.

— Я понимаю, мистер Маркевич.

Маркевич внезапно перешел на хриплый шепот, ни на децибел не ниже своего обычного тона.

— Говорят даже, что мы можем иметь двух раввинов, и может быть, ребе Дойч захочет остаться. Что скажете? — Он откинулся в кресле и вопросительно взглянул на ребе.

— Ну, есть проблемы…

— Именно это сказал Маркевич, когда услышал ответ. Правда, Кац? — Он снова наклонился и доверительно продолжал: — Ребе Дойч старше, он более опытный, так что не может быть ассистентом у ребе Смолла. С другой стороны, ребе Смолл первый получил эту работу, так что ему не понравится мысль играть вторую скрипку при ребе Дойче, как бы тот ни был стар и опытен.