Шрифт:
— Господин председатель, предлагаю назначить комиссию, чтобы пойти к ребе, узнать, чего он хочет и каковы его планы…
— Ты уверен, что думаешь именно о ребе, Стэн?
Председатель постучал по столу.
— Давайте посерьезнее.
— А серьезно, — сказал Гудман, — я бы предложил внести изменения в проект Стэна и сократить комиссию до одного человека. Предлагаю Марти Дрекслера.
— Точно, пусть с ребе имеет дело только один.
— Как насчет этого? Вы в самом деле хотите, чтобы пошел один?
— Точно.
— Только так.
— Единственно правильный путь — один на один.
— Ладно, — кивнул Берт Рэймонд. — Голосуем — кто «за», кто «против»? Большинство «за». Но мне кажется, вместо Марти говорить с ним должен я.
— Нет, пусть Марти.
— А почему он? Я глава прихода, мне и говорить.
Никто не хотел говорить вслух, что боится слишком больших уступок с его стороны, но Пол Гудман попытался объяснить.
— Я предложил Марти прежде всего потому, что он казначей, а это определенно вопрос денег. К тому же Марти специалист по финансам и знает все тонкости о надбавках за уровень жизни и прочем. Но если не Марти, то и не ты, Берт, потому что ты председатель. Марти или кто-то еще всегда может сказать, что ему надо посоветоваться с правлением или получить добро, но если что-то предложит председатель, придется его поддержать. А если ты пообещаешь что-то, а мы не поддержим, ты окажешься в нелепом положении, когда вернешься жаловаться на упрямство совета.
— Ну ладно, — сказал Рэймонд, — иди к ребе, Марти, и что-нибудь придумай.
Глава 3
Мириам открыла дверь и пригласила Марти Дрекслера в гостиную, где сидел ребе.
— Поскольку, мистер Дрекслер, у вас дела религии, оставляю вас вдвоем…
— Думаю, вам лучше остаться, миссис Смолл, — заметил Марти. — Знаете, в своем бизнесе, когда речь идет о семейных финансах, я всегда прошу клиента привести с собой жену. Вы меня понимаете?
— Конечно, мистер Дрекслер, если вам угодно.
Ребе поднялся, жестом пригласил гостя сесть и сел снова.
— Так речь пойдет о семейных финансах, мистер Дрекслер?
Марти Дрекслер улыбнулся широкой профессиональной улыбкой.
— Можно сказать и так, и этак. На собрании мы проголосовали за ваш контракт, и Берт Рэймонд поручил мне обсудить с вами детали.
— Очень любезно с вашей стороны, — ребе откинулся в кресле и устремил взгляд в потолок. — Но в моем понимании контракт — это соглашение между двумя равными сторонами, когда каждый имеет то, в чем нуждается другой, а не когда один что-то другому жалует от своих щедрот.
Дрекслер, твердо намеренный не дать сбить себя с толку, кивнул.
— Ну да, вы правы. Я и говорю, что пришел это обсудить.
— А почему именно сейчас? — спросил ребе.
Дрекслер укоризненно поморщился.
— Ребе, мы же с вами взрослые люди! Мы получили письмо с просьбой об отпуске и сразу поняли, что все дело в контракте. В конце концов, мы деловые люди. Ладно, пусть мы проявили невнимание, но вы же понимаете, в таких делах мы еще новички. Мы думали, это простая формальность. Ну ладно, я прошу прощения — все мы просим прощения, и перейдем-таки к делу. Предположим, вы мне скажете, к чему клоните, а я скажу вам, что предлагают наши. И если будет нестыковка, то постараемся ее уладить. Вы также имеете право голоса, миссис Смолл, ведь ваш тут интерес не меньше, чем у ребе, а может, и больше: я всегда считал, что в доме глава — женщина. Только она знает, сколько чего семье нужно и сколько это будет стоить. Итак, карты на стол, и тогда я скажу вам о планах совета. Мы что-нибудь придумаем, и если это будет отличаться от наших замыслов, я посоветуюсь с правлением, вернусь и буду обсуждать это с вами до тех пор, пока все не уладится. Справедливо?
— Вполне справедливо, мистер Дрекслер, — ответил ребе, немного поколебался, затем принялся объяснять, постукивая пальцами по ручке кресла. — Можете не верить, мистер Дрекслер, но, посылая это письмо, я был заинтересован только в отпуске, да и сейчас хочу только этого. Я и не думал о контракте и не готов думать о нем сейчас. Я просил об отпуске, и хочу отпуска.
Дрекслер все еще не верил, но невольно испытывал восхищение умением ребе торговаться и сделал еще одну попытку.
— Хорошо, если хотите так это называть, я согласен. Посмотрим, к чему это ведет. В письме вы просите отпуск на три месяца. Это все?
Ребе кивнул.
— Итак, вы уезжаете на три месяца. Полагаю, вы рассчитываете получить за это время компенсацию?
— По правде говоря, об этом я не думал, — ребе помолчал. — Нет, в этом случае мне деньги не нужны.
Дрекслеру стало не по себе. Как можно торговаться с человеком, который ничего не хочет? Жалованье за три месяца — очень приличные деньги — были главным его козырем. Но если ребе от них отказывается…
— А если мы откажем в отпуске, ребе?
Ребе криво усмехнулся.
— Боюсь, я все равно уеду.
— Вы хотите сказать — уволитесь?
— А вы мне оставляете другой выбор?
— Гм… Ну а если мы согласимся, вы точно вернетесь?
Ребе почувствовал себя неловко.
— Не знаю. Я не знаю, чего захочу через три месяца. — Он улыбнулся. — Кто это может знать?
— Но послушайте, это создаст проблемы. Ведь нам придется нанимать кого-то вместо вас, и если вы не вернетесь…
— Я понимаю ваши проблемы, мистер Дрекслер. Хорошо, допустим, я вернусь, и тогда мы обсудим контракт на взаимовыгодных условиях, — ребе улыбнулся. — А если не вернусь, и обсуждать не придется.