— Вы! Вы знали! — гремел Грифон, яростно вращая глазами. — А вы, Миллер, почему вы проканителились с вашим двойником и позволили ему подохнуть своей смертью? На что вы рассчитывали, я вас спрашиваю?! Слюнтяи!.. — Он обвел всех троих презрительным взглядом. — Так знайте, господа, — отчетливо роняя слова, произнес Грифон, — этот ваш Сэндерс провел вас, как сопливых щенков!

— Провел? — Левьен побледнел.

— Вы в своем уме, Грифон? — вскочил Миллер.

— Представьте себе, Миллер, ваш дружок Сэндерс — полицейская ищейка.

— Не может быть! — прошептал Миллер, уставившись стеклянными глазами на Грифона. Он был потрясен.

Риччи дико и вычурно выругался по-итальянски.

— А ведь я ж его, мерзавца, с самого начала расколол, — пробормотал он, обхватив голову руками. — Э-э, знать бы раньше! Я б его… своими собственными руками… — Он заскрипел зубами и сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Глаза его светились ненавистью. — Сэндерс уже в городе?

— Да, — ответил Грифон, — и Миллер тому свидетель.

— Как вы вычислили его?

— Перед засылкой сюда майор Гросс снабдил нас двоих — меня и Сэндерса — особыми инструкциями. Он предвидел возможность подмены одного из нас двойником и решил уменьшить риск провала операции до минимума. При встрече здесь, в Гринфилде, мы должны были обменяться условными фразами. Я в точности выполнил инструкцию, Сэндерс же свою фразу так и не произнес. Это значит только одно: под видом истинного Джилберта Сэндерса работает его двойник.

— Проклятый фараон! — снова выругался Риччи. — Теперь-то я понял, зачем он затеял этот спектакль с экзаменом Левьена. Подлец!..

— Какой спектакль? — Голос Грифона звенел, словно туго натянутая струна. — Выкладывайте, Риччи, все, что вы успели сообщить этому Сэндерсу! Все, до самой мельчайшей подробности.

Теперь настал черед рассказывать итальянцу. Грифон внимательно слушал, с каждым словом хмурясь все больше и больше.

— И голову нашему несчастному доктору, — Риччи кивнул на Левьена, — он наверняка специально проломил, чтобы иметь возможность выудить у него необходимые сведения.

Миллер стоял у окна и потухшим взором смотрел в темноту ночи, а его французский сообщник сидел, вжавшись в кресло, обезумев от страха и выбивая зубами отчетливую дробь. Приступы панического ужаса одолевали Левьена теперь все чаще и чаще.

— Это конец, — бормотал он, уставившись в одну точку, — это конец.

— Перестаньте трястись! — прикрикнул на него Грифон. — Щенок!

— Что же теперь делать? — еле слышно спросил Миллер.

— Действовать! — отрубил Грифон. — Немедленно! В связи с изменившимися обстоятельствами руководство операцией я беру на себя. Вы говорите, Риччи, что Сэндерсу известен окончательный срок завершения всей операции?

— Да, Грифон, — ответил итальянец, — помнится, один из вопросов на этом пресловутом «экзамене» касался именно сроков. Конец сентября — такой он получил ответ.

— Отлично! — Грифон, казалось, воспрянул духом. — Здесь-то мы их и обойдем. Операцию проводим завтра.

— Завтра? — встрепенулся Миллер.

— Как завтра? — очнулся от своих мыслей Левьен, с ужасом глядя на Грифона.

— Я согласен с Грифоном, — произнес Риччи, потирая руки от предвкушения предстоящих действий. — Сейчас внезапность — наш козырь. Иначе Скотланд-Ярд нагрянет сюда в полном составе.

— Скотланд-Ярд нам не помеха, — возразил Грифон, — по крайней мере, не они — наш главный противник.

— Сэндерс? — сверкнул глазами Риччи.

Грифон покачал головой.

— Нет, Сэндерс мелкая сошка. Им я займусь сам. — При этих словах Миллер вздрогнул. — Нет, Риччи, есть сила пострашнее, чем полиция.

— Кто же это?

— Придет время — узнаете, — уклончиво ответил Грифон.

— Послушайте, Грифон, — нетерпеливо произнес итальянец, — мы подошли к последнему рубежу, завтра кульминация всей этой эпопеи, но мы до сих пор ничего не знаем о предстоящей операции. Может быть, пора наконец раскрыть свои карты? А, Грифон?

— Риччи прав, — сказал Миллер. — Сначала Сэндерс держал нас в неведении…

— Он сам ничего не знал, — усмехнулся Грифон.

— Допустим, — кивнул Миллер. — Но теперь и вы продолжаете ту же игру. Просветите нас, будьте так любезны.

Грифон поднял на швейцарца тяжелый взгляд.

— Я не буду ссылаться на инструкции майора Гросса, как это неоднократно делал ваш приятель Сэндерс, — глухо произнес он, — я предпочитаю действовать своим умом. — Он взглянул на часы. — До начала операции осталось менее двенадцати часов. За эти часы может многое произойти, и кто-нибудь из вас — кто знает? — не справится с желанием поделиться моими тайнами с Сэндерсом или, скажем, с гостями из столицы, которые, кстати, еще с полудня пасутся у ваших дверей. Здесь риск мне не нужен.