– Нос разбили?

– Это об дворник, – проговорил Макс. – Говорил же, валить отсюда надо. Валить. Прямо сейчас. Куда угодно.

– В машине тряпка есть, принеси, – сказал Костику Шериф.

Максу протерли лицо. Он взял тряпку, зажал себе нос и залез внутрь. Остальные разместились тоже. Я открыл дверцу и сел за руль.

– Глядите, а пиво-то унесли, – вдруг сказал Макс.

– Мое не унесли, – откликнулся Шериф. – Я за ним смотрел.

Мы помолчали. Потом Костик спросил откуда-то сзади:

– Пит, что ты им такого сказал?

– Я сказал, что они…

– Да они тебя могли вообще убить, – Костик просунулся ко мне поближе. – Они же оба бухие. Мне прямо в лицо дышали.

– Не знаю, не знаю, – сказал я, заводя мотор. – Надо ехать, пока они ДПС не прислали.

– Не пришлют. Они в паспорте твою фамилию увидели, – ровно произнес Шериф.

– Мою? – спросил я тогда в полном изумлении.

– Твою.

– И что?

– А то, что твою фамилию они хорошо знают. И особенно отчество. Почему, кто его поймет. Не спрашивай.

– Надо валить отсюда, – сказал Макс. – Поехали. Только тихо сцепление отпускай.

Эпизод 3. В тот же день вечером я сидел в своей комнате на диване, смотрел телевизор без звука и размышлял.

Мы не боялись наездов. Мы давно привыкли к ним, как к взрывам петард на помойках: каждый самоутверждается как умеет. Ну, да, кому-то для этого выдают «калаши» с укороченным стволом, а кому-то нет. Что с того?

Но вот моя фамилия – при чем тут моя фамилия? Да еще отчество? Я думал, про моего отца и про его бизнес в нашем городе давно и благополучно забыли. Оказывается, ничуть не бывало. Мне показалось, что Шериф что-то знает, но предпочитает помалкивать. Почему?

Единственным, кто мог кое-что объяснить, был сам отец. Но он, как я уже говорил, был далеко. Звонить ему было некуда. Письма от него приходили редко и без обратного адреса. Мало того: последние два дошли уже вскрытыми и заклеенными во второй раз.

Я вытащил из ящика стола самое последнее. Признаться, когда я его прочитал, я даже не понял, о чем оно. Среди описаний природы там нашлось одно странное место:

«Я рад, что ты уже купил компьютер[4]. Здесь все парни твоего возраста постоянно играют в игры. Я выслал тебе один новый квест, очень занятный. Зайди на гор. почту, на Ленина, 35. Ты видишь, я еще помню, когда твой день рождения. Даю слово, скоро встретимся».

По ряду причин мне не верилось, что мы скоро встретимся. На почте мне сказали, что на мое имя ничего не приходило. Мой день рождения давно прошел. И у меня не было компьютера.

Тогда я подумал, что отец совсем забыл меня.

Я был уверен в этом и сейчас, перечитав письмо.

– Петя, ты ужинать будешь? – заглянула в комнату мать.

– Попозже, – отозвался я как можно ласковей.

Тут, вероятно, настало время объяснить кое-какие темные места.

Мне было лет пятнадцать, когда отец ушел из института и стал торговать всякой всячиной. Одновременно с этим круг его общения сильно изменился. Он завел себе жутко дорогой по тем временам мобильный телефон. Стал подолгу пропадать в Москве, даже снял там квартиру. В довершение всего, что-то произошло между ним и матерью. Этих размолвок было на моей памяти столько, что я сбился со счета. Но с каждым новым разом трещина становилась все глубже.

Впрочем, он по-прежнему проводил с нами много времени. Пару раз мы все вместе съездили на Азовское море и даже в одно лето провели две недели на хорошем египетском курорте. Причем мне показалось, что на этом самом курорте он уже бывал, и не раз. Ни море, ни пирамиды не произвели на меня никакого впечатления.

Время от времени его посещала мысль ввести меня в курс своих торговых дел. И я скажу честно: мне очень нравилось ездить с ним по точкам и видеть, как администраторы, подчиненно улыбаясь, отдают ему пухлые пачки денег. В Москве схема расчетов несколько изменилась, но заискивающие улыбки остались прежними. Тогда я понял: если сам не хочешь улыбаться вот так, заставь это делать других. Промежуточных состояний нет. А твоя декларация независимости действует лишь до тех пор, пока всем на тебя наплевать.

Но были и другие люди, которые держались с отцом на равных, если не сказать больше. От этих он старался держать меня в стороне. «А вот наш исполнительный директор», – так назвал он крепкого короткостриженого блондина, который представился мне Владимиром. Его роль в истории стала для меня ясна с первого взгляда. Хорошо было хотя бы то, что прежняя крыша, по-кавказски крутая, с появлением Владимира куда-то резко съехала. Мы пожали друг другу руки. После этого отец отправил меня посидеть в машине, пока они с Владимиром решали кое-какие вопросы в полуподвальном кабачке.

Какие вопросы? Ну, об этом я знал понаслышке. На протяжении последних месяцев до меня доносились обрывки телефонных разговоров, которые я зачем-то запоминал, не пытаясь понять:

– Если мы у черкизовских будем забирать, то откатим не меньше трети.

– Нихрена. У меня на аренду в месяц больше уходит.

– А за третьим кольцом – […]ли там ловить.

– Нет. Аслан не заглядывал. Да о чем мне с ним базарить, он и раньше-то по-русски только три буквы выговаривал.

Последние фрагменты я запомнил только потому, что как раз в это время от нечего делать прочитал Толкина, а заодно, на той же волне, – «Хроники Нарнии». Я долго хихикал, представляя себе черного властелина Саурона, удящего третье кольцо власти в мутных водах реки Андуин – а на пару с ним и говорящего льва по имени Аслан. Этот персонаж Клайва С. Льюиса, ясное дело, не вполне владел русским языком. Но главное волшебное слово уже знал, что не могло не радовать.