– Да я как-то не думал…

– Мы обязательно поможем его создать. А вот наша гордость – информационный центр.

Они прошли в самый конец коридора, и пастор торжественно открыл массивную дверь в большую, хорошо проветриваемую комнату. Жужжание вентиляторов системных блоков, которых было, кажется, не меньше полусотни, напоминало гул пчелинного роя. Единственное рабочее место, – стул, монитор, стол, – в комнате пустовало.

– Вы, Кирилл, слышали что-нибудь про Искусственный Интеллект, нейросети?

– Что-то слышал, и даже общался со специалистами на эту тему, но сам, разумеется, не специалист. Это он и есть?

– Да. Наша гордость. Наш Искусственный Интеллект находит в социальных сетях потенциальных членов нашей общины. С некоторыми даже общается. Наиболее подготовленным обитателям сети дает задания, выполнив которые они приближают себя к новому воскрешению. Я ведь вам говорил, что мы используем самые прогрессивные технологии для работы с паствой?

– Угу. Только мне друзья с физико-математического факультета определенный скепсис по отношению к перспективам развития Искусственного Интеллекта внушили. У меня нет оснований им не доверять. Есть определенные барьеры.

– Очень интересно. Какие же? Вот ведь как здорово, что мы с вами встретились. Божье провидение!

– Самый главный барьер состоит в том, что тренированная на один тип операций нейросеть не может быть применена к другой задаче. То есть у нее будет очень узкая специализация. Поэтому я вполне допускаю, что искать потенциальных прихожан по заданным параметрам ваш ИИ может. И даже, наверное, вполне успешно. А вот по поводу общения, а это другая операция и совершенно другая специализация, по крайней мере, более-менее успешно – в этом я сомневаюсь. Второй барьер для развития Искусственного Интеллекта – проблема контроля. Как вы контролируете его алгоритмы? А вдруг нейросеть в процессе общения не вербует, а отпугивает вашу потенциальную паству? Ну и третий барьер – электроэнергии много жрет нейросеть. Даже больше, чем на майнинг крипотвалют. Поэтому прежде чем ставить задачу, приходится очень тщательно считать экономику процесса.

– Вы правы, Кирилл, но лишь отчасти. Нейросеть, которая на наших серверах работает, действительно заточена только на поиск новых прихожан. Общением и распределением заданий занимаются другие нейросети – они находятся в общинах других городов. У наших зарубежных братьев. Ваши знания меня приятно удивили, у нас мало таких – в основном люди заблудшие, слабые, с исковерканной судьбой. Полагаю, мы сработаемся, а вы сможете построить какой-нибудь бизнес. Нам уже пора. Не хотите остаться и послушать мою проповедь?

Они вышли из кабинета, и пока пастор запирал дверь, выискивая в связке ключей нужный, все рассказывал и рассказывал. Про коучеров, разъезжающих по России, и бизнес-тренинги, под видом которых в массы внедряли мысль о том, что надо «возлюбить смерть». Кирилл же изучал вывеску на кабинете: Информационный центр «Синий кит» и слоган: «Семь шагов к осознанной жизни после смерти». А и действительно – почему бы не сходить на проповедь?

Выйдя из отделения вечером, Максим впервые увидел на главной улице что-то похожее на многолюдность. Парочками, по одному, небольшими компаниями сельчане направлялись к дому главы администрации, верней, к сараю, который должен был стать в скором времени суши-баром, а на сегодня – выполнить функцию поселкового клуба. Кто-то дружелюбно помахал Максиму рукой – оказалось мертвяк Витька. Он шел рядом с самодвижущимся инвалидным креслом, в котором ехала его жена Лиза. Рядом с ними под ручку шла пара старичков – видимо, родители. Лизы или Витька – не понятно. Старичок балагурил, Лиза в ответ рассыпалась звонким смехом – они не были похожи на скорбящих по покойнику. Рядом с ними поравнялась не по погоде цветасто разодетая парочка среднего возраста, мужик фамильярно хлопнул Витька по плечу: «Че! Пропесочим тебя, мертвечина, по самое не хочу?!» – и задорно рассмеялся. Витек отмахнулся, но растекся по лицу довольной улыбой.

В баре, как и положено, царил приглушенный свет. Роскошная, с дорогой столешницей из камня, барная стойка, витрина с напитками на любой вкус – от виски до текилы и кальвадоса, – местами китайские бумажные фонарики, плакаты с красивыми девушками, деревянные столы, какие бывают в пабах, – выглядело все вполне респектабельно, если бы не ассорти стилей. Дизайн местами лопался японскими пузырями иероглифов, где-то приглушался мятной Ирландией, а заканчивалось все в конце совсем неожиданно – подиумом для стриптиза с хромированным пилоном. На подиуме, перед шестом, стояли три кресла. Одно уже было занято молодым человеком в мешковатых штанах и толстовке с капюшоном. Напротив подиума, видимо, по случаю собрания, расставили кресла и скамейки для посетителей. Большинство мест оказались уже заняты. Максим увидел одно как раз рядом с доктором.

– Присяду?

– Гм, добрый вечер, Максим. Вообще-то я на Надежду занял, к тому же вам на сцене место приготовили, как я понял.

– Ясно. Без проблем. Займу тогда у вас минутку. Придет Надежда – тут же пересяду. Антон Палыч, введите в курс дела. Что тут будет происходить? Что я должен буду делать?

– Конечно, Максим. На сцене – представитель от мертвяков. Их всегда приглашают, но редко о чем-то спрашивают. Они не очень словоохотливые. Насчет всего остального не волнуйтесь. Зиновий Михалыч все проведет. Всем предоставит слово. Слушайте его – и все нормально будет. Очень формализованное мероприятие. Выступили, послушали, проголосовали – все. Никаких вопросов ни у кого обычно не возникает. Ну, разве что вас еще местным представят.