– А уж за солью, луком или хлебом друг к дружке забежать – святое дело. Все соседи испокон веку так делают, и мы – пусть городские! – поддержим традицию, – так Евгению, перед тем как разойтись, сказали.

А Георгию, кажется, уже тогда Света приглянулась. 13—14 лет… Подростки. Самое время друг на друга заглядываться. Света, увы, пареньком не заинтересовалась: полноватый, рыхлый, лицо в прыщах, а волосы в мать – жёсткие, непослушные, вьются и торчат дыбом, ни вода, ни гель не возьмут.

– Пусть и ребята наши дружат, – проворковала Алевтина.

Иван промолчал, только кивнул, но будто по принуждению. Света покраснела, Георгию тоже сделалось неловко, оттого что мать почувствовала его зарождающуюся симпатию к этой несколько неуклюжей, нескладной девчонке, весь вечер от стеснения не знавшей куда себя деть. Может быть, стоило её к себе в комнату отозвать, показать коллекцию рыболовных крючков или пивных банок, которых больше ста штук вдоль стены друг на друге выставлено? Но не решился, так и просидели за столом, хотя оба подростка с удовольствием от родительских посиделок отлынули бы.

– Я тебя с деревенской компанией познакомлю, – пообещал Георгий Свете на прощание.

Она сделала в ответ неопределённый жест, и Георгий ещё больше смутился, словно предложил какую-то непристойность.

***

Иван и Алевтина семью Аршиновых приняли радушно. Это правда. Но на этом правда и закончилась. В остальном – одно сплошное притворство и расчёт. Прежде чем новички порог их дома переступили, у Ивана с Алевтиной такой разговор состоялся:

– Я этому новому хозяину сарай сожгу! Или сразу дом!

– Сядешь, – припечатала жена. – Ты, Ваня, в шахматы играть не умеешь. Чуть что не по-твоему, тут же на бокс переходишь. А надо игру тонко вести, чтобы противник с удовольствием сам тебе поддавался.

– И что ты предлагаешь?

– Подружиться, Вань, с соседом. Повыспрашивать, что да как, узнать, кто таков, чем живёт, чем дышит. А то, может, он тебе сам первый дом спалит или морду расквасит!

– Не родился ещё тот, кто мне морду расквасит, – огрызнулся Иван.

Алевтина усмехнулась, будто хотела сказать: «Нарвёшься – и от меня схлопочешь», но сдержалась.

– Изучим, кто такие, а там и подход найдём! И своё получим без поджогов и мордобития! Люди – как гвозди, вбитые в доску. Вынимал же сам не раз гвоздодёром такие! Некоторые выходят легко, хоть голой рукой тяни, чуть не сами выскакивают, к другим иной подход нужен – раскачивание, упор, правильная постановка ног, а только потом уже – сильный рывок. Поймём, что за гвозди эти Аршиновы, потом запросто их из доски выдернем!

А после ухода Евгения и Светы Алевтина сказала:

– Тюфяк. И дочка его – тюфяцкая. Селёдки снулые. Ни постоять за себя, ни слова поперёк вставить не смогут. Таких облапошить – раз плюнуть. Ты, Вань, прикорми этого идиотика как следует. Не водкой его опаивай, с ним такое не прокатит, а стань ему другом. Услуги оказывай, подарки делай – что самому отдать не жалко. Он из того типа людей, что за корку хлеба золотыми горами отдарится. Жаль только, гор у него нет. А участок есть. Подходи к Евгению почаще, по-соседски помощь предлагай. Кровать, вон, нашу старую да холодильник предложи – возьмёт! Я тоже понемногу прикармливать стану: пирожки да окрошку свою фирменную… В баню пусть к нам ходят. Скоро будут наши – по уши.

Алевтина как в воду глядела.

Пришла однажды пора Евгения отдавать долги. Приехав на дачу как-то в пятницу, он вдруг обнаружил, что сосед за неделю успел обустроить колодец и что колодец этот частично на их с дочкой территории вырыт.

Иван как раз копошился в огороде по ту сторону забора, так что Евгений, хоть и не по нутру ему такие беседы, решил разговора в долгий ящик не откладывать.

– Вань, ты колодец-то, ёлки-палки, на моей территории поставил!

Строго-настрого проинструктированный женой Иван вместо брани разразился бурными извинениями.

– Скажи ему, – научила Алевтина, – что просчитался с замерами, этот лопух поверит, но для большего давления посреди беседы про холодильник уточни: работает ли?

– Что за вопрос такой дурацкий? – удивился Иван.

– А ты сделай, как я говорю, увидишь, что будет.

Подошло время Ивану в разговоре вопрос про холодильник ввернуть. Он посомневался, стоит ли? Вроде и так уже Евгений уходить засобирался, извинения принял, но всё равно вдогонку уточнил:

– Жень, а холодильник-то как, работает? А то отдал тебе, переживаю: вдруг совсем рухлядь, издох. А тебе потом с ним мучиться…

– Ой, Вань, спасибо тебе! Пашет, пашет твой «Мороз Иваныч». Мне бы из города холодильник не дотащить, а у Людмилы и такого не было, всё в погребе, видать, хранила. Не знаю, как бы мы со Светочкой без холодильника. Спасибо. Ты прости, зря я к тебе с этим разговором про колодец, ерунда такая, ну заступил на мою территорию, просчитался, с кем не бывает. Извини, сосед! Строй на здоровье, вы с Алевтиной столько для нас делаете!

– Ты зайди завтра, я тебе штакетника старого дам, у тебя с одной стороны забор совсем повалился, – сказал Иван, а про жену подумал: «Ведьма баба! Как этого дурака раскусила. Сказала – извиняться сам начнёт, так и вышло!»