Лет тридцать назад? Или все тридцать пять?

Да и Пройдоха давно уже не накладывает кучу в сундук, из которого стащил особо ценный артефакт. Не пристало так делать уважаемому Гражданину, главе частной сыскной конторы «Ильменсен и Ильменсен», который может позволить себе нанимать для рекламы Граждан, раздающих визитные карточки. Свободные Граждане, работающие там, где можно использовать, Раба, а то и Бесправного, – это затратное дело, но в тоже время и дело, показывающее статус. Если господин Алая Ильменсен может позволить себе такие траты, то это значит, что гоблин этот вне всякого сомнения выполнит работу по высшему разряду.

Правда, фраза эта «В Городе можно отыскать всё, если уметь искать» – по мнению Тесака звучала слишком крикливо и наиграно, о чём он и сказал лет сто, а может и все сто двадцать назад своему старому боевому товарищу, когда тот сообщил, что всё-таки смог добыть лицензию на открытие частной сыскной конторы, и вручал Ардонту первую отпечатанную визитную карточку.

– Я – гоблин, а не какой-то там эльф, глядя на которого и не ясно, пока не разденешь, мужик перед тобой или баба. Кич и понт – наше всё. – усмехнулся тогда Пройдоха. – Или мне нагадить прямо на этот стол, чтобы тебе это напомнить?

– Не надо. – покачал головой Тесак, наблюдая за тем, как гоблин, потягивая эль, тискает своими ногами-руками служанку. – Ты ведь знаешь, как я отношусь к чистоте.

– Ты бы к доктору заглянул что ли? Орк-чистюля это даже для Города, по-моему, перебор.

Позднее Пройдоха много раз обращался за помощью к Тесаку лично и к Мародёрам Горгонта вообще, чьё тавро украшало его (да и не только его, даже сестры-близняшки Мэлис-Элис хотели такое себе, да Ардонт уговорил обойтись татуировками, мол, не уродливый же шрам, выжженный железом, нас всех объединяет, право-слово) левую часть груди, ту, что прикрывала сердце. Мародеры, занявшее своё место среди множества гильдий наёмников Сумеречников, тоже не стеснялись использовать знания и умения гоблина, и лишь старый орк был бескорыстен в своей помощи, то находя через своих старых и новых знакомых достойных орков, гномов, людей, а то и эльфов для быстро растущей конторы, то помогая свести с знакомство с нужными Гражданами, то прибегая к науке, что перенял у Большеухого Ноздря, чей левый клык носил как талисман на тонкой верёвочке, сплетённой из жил убитого во время обряда инициации медведя.

Были времена, когда на той же верёвочке болтались уши поверженных врагов и зубы орков, у которых не хватило мозгов понять, что не стоит вызывать на бой отмеченного Богами Хаоса, Берсеркера. О тех временах Тесак старался не вспоминать. Он стыдился их, как стыдится, порой, мужчина шалостей, которые совершал, будучи мальчишкой.

О многом ещё старый орк старался не вспоминать и не думать, но не вспоминать и не думать было нельзя, иначе можно было забыть самого себя, и однажды не собрать Великий Круг, предав не только себя, но и всех своих товарищей и память, что будет жива, пока жив хотя бы один из них. А потом, когда не останется никого, кто входит в Великий Круг, будет жить не память, будет жить… о том, кто будет жить тогда, Ардонт тоже старался не думать. Мысли он ведь тоже материальны, мало ли кто захочет подслушать мысли старого орка.

– Хозяин, ну Хозяин… – вернул зеленокожего в реальность умоляющий голос Рабыни, что всё это время сидела перед креслом на коленях.

Сидение на коленях перед креслом давалось в большим трудом бывшей дочери славного фехтовальщика, на склоне лет жаждавшего сына, но получившего дочь, так и не сумевшего принять такую шутку судьбы, бывшей валькирии, сотворённой самим Отцом Дружин из смертной девы, превзошедшей в искусстве фехтования многих мужей, бывшей одной из норн, и бывшей же надежды Великого Шамана на смерть – всё в одном довольно милом лице.

Избитая Рабыня сверх всякой разумной меры, говорить бы точно не могла, если бы голова получила хотя бы половину того, что досталось остальному телу, но по правилам Ясельных Потех Рабы сражались в защитных масках. Это и понятно, чего по чём зря Рабов уродовать? А тело? Так оно у Рабов, почитай, всегда скрыто рабской робой, поверх которой вне помещений ещё и плащ должен был быть обязательно надет.

В общем-то, ничего странного в том, что Рабыне удалось занять первое место в Ясельных Потехах, не было: при ней остались и былые навыки, и уроки, которые были преподаны орком, не забылись, да сама она из-за жизни рядом с зеленокожим стала куда крепче, мясистей. Не стоит забывать и того, что Ардонт действительно заботился о Рабыне, о чём свидетельствовал факт: она была до сих пор в своём уме на смотря на то, что день за днём, годами, вдыхала феромоны орка, и это при том, что она всё ещё была человеком, а не каким-то оркоидом, в которого обычно и превращался Раб любой расы в результате длительного нахождения рядом с зеленокожим.

Но, не смотря на кажущуюся обоснованность одержанной победы, Ардонт всё же был несколько удивлён: ему-то казалось, единственной целью, что осталась в жизни Рабыня, являлось создавать неприятности своему Хозяину.

Шутку в том, что Рабыня до недавних пор тоже была уверенна: единственное доступное ей удовольствие – видеть страдания орка.

Всё изменилось два месяца назад, когда вновь услышала она зов героической души. Услышала и вспомнила не только долг забытый свой и приказ Воителя, но и имя своё.

«Скульд» – нацарапала руны последняя из норн на своём предплечье, чтобы никогда больше не забыть имя, что даровал ей Отец Дружин.

Межреальность. Город. Кобольтовы Шахты. Храм Ящера. 3002 год после Падения Небес.

Кобольтовы Шахты – в простонародье Яма – городской район, что являл собой классического представителя районов уровня Е: полное отсутствие Надзирающих, каких-либо лицензий, как у обитателей района, так и организаций представляющих этим обитателям услуги и товары, что вполне логично выливалось в зашкаливающие преступность и смертность среди местного населения.