Но Гнилоглазый Рёда бывал в местах и похуже, в районах уровня Ф, например.

Уровень Ф так-то специально ввели, когда Канализацию официально признали частью Города, той славной его частью, попаданию в которую обитатели более высоких уровней предпочитали статус Раба.

– Глупцы, они на то и глупцы, что всегда предпочитают гибель неизвестности. – высказался бы на эту тему Пройдоха, будь он рядом.

Пройдохи рядом не было.

Гнилоглазый виделся (если, конечно, в отношении слепого можно пользоваться термином «виделся») с гоблином в последний раз лет восемь назад, когда по просьбе Великого Шамана сумел-таки отыскать то, что осталось от внучки Пройдохи.

Гоблин не забыл об оказанной услуге.

Предоставленное им убежище, было чем-то гораздо большим, чем просто надёжным убежищем для клиентов частной сыскной конторы «Ильменсен и Ильменсен» – это тосиец понял после нескольких бесед с настоятелем Яа-Шэром. Длинные, часто уходящие за полночь, беседы эти помогали осмыслить произошедшее в Канализации, и давали возможность если не просунуть свой нос за ширму, скрывавшую истинную суть храма, то хотя бы подойти к ней чуть ближе. Напрямую же расспрашивать настоятеля о его связи с Пройдохой, а значит и всеми Мародёрами, Рёда считал излишним: у него и без того хватало проблем, напрашиваться на новые по собственной глупости тосиец не собирался.

– Глупость – прелестнейший из грехов хотя бы потому, что ты так можешь никогда и не узнать о нём, списывая все свои проблемы на дурака-коллегу, начальника-кровопийцу и жену-гадину, сам являясь при этом причиной всех своих проблем. – не преминула бы процитировать своего деда Доби, будь она рядом.

Но и Доби рядом не было.

Только оно ведь даже и хорошо, что рядом с Рёдой не было ни Девятисотой, ни её говорливого деда, иначе бы тосийцу пришлось послать куда подальше уважаемых представителей гоблинского рода, чтобы те не мешали… нет не думать… чтобы просто не мешали…

Нежные руки одной из наложниц, общего числа которых не знал и сам настоятель Яа-Шэр (да это число никогда его никогда и не волновало), гладили шерсть на спине тосийца. Глупая, она думала, что упрямый слепец Рёда явился в храм за тем же, за чем являются сюда многие: пройдя Глубокий Колодец, сбросить оболочку старого тела, став частью прихода, став одним из нагов… или умереть… умирали чаще… умирали просто потому, что на самом деле, не одними лишь словами, не были готовы они отказаться от старого…

Нежные, почти человеческие руки гладили шерсть на сгорбленной спине тосийца, которому очень хотелось, чтобы эти руки никогда не прекращали своё мягкое движение.

Межреальность. Город. Орочьи Болота. Улица маршала Багряного Тиона, дом 135. 3002 год после Падения Небес.

– Поднимайся, не битую-ломаную же тебя отпускать. – бросил орк Рабыне.

Подняться та не смогла.

– Никто и не говорил, что жизнь – лёгкая штука. – в который раз всплыли из памяти слова одного бродяги, встреча с которым пусть и не добавила шрамов на шкуре орка, зато дала надежду на возрождение былых порядков.

На кухонный стол, он же операционный, он же рабочий, привычным движением уложив Рабыню, Ардонт занялся тем, что у него, по мнению выживших пациентов, выходило ничуть не хуже, чем у лягушки-горлянки сбраживать болотную воду, превращая вонючую жижу в ещё более вонючее пойло, от которого некоторые, с непривычки, слепли кто на день-другой, а кто и навсегда. Мнение же мёртвых пациентов орка долго было причиной бесконечных издевательств и насмешек, исходивших от Ноздря.

Отпускать Рабыню не хотелось, хотелось подлечить, может, даже поговорить, чего он не делал уже очень давно… но бинты надо срывать одним уверенным движением, иное лишь причинит никому ненужное страдание – это зеленокожий понял давно и крепко…

Втирая в кожу различные мази, орк признался сам себе в том, что испытывал к Рабыне чувство привязанности, хотя та и не оправдала его надежд, а последние несколько лет, по-честному, так вообще была сплошной проблемой.

Тесак купил златовласую за баснословную для себя сумму – три миллиона четыреста семьдесят лет более полутора десятков лет назад. Старая же Рабыня ещё долгое время оставалась в его квартире и исполняла свои обязанности, до тех пор, пока орк не понял – человеку может и хватит сил, чтобы суметь убить Великого Шамана, но не для того чтобы занять его место.

Старая Рабыня поехала в «Счастливого Хозяина», а там на Ферму, а златовласка получила Рабское Клеймо.

В тот день старый орк в последний раз произнёс имя своей новой Рабыни и напился в самом убогом трактире всех Орочьих Болот, а значит и во всём Городе, в Дыре, где был бы зарезан, если бы в дело не вмешался сотрудник Городской Администрации, чья техника боя выдавала в нём выпускника стен Грегориат.

После того как крысюки-тосийцы скрылись в подворотне, которая были сестрой близняшкой той, из которой они явились, нежданный благодетель предложил свою помощь в возвращении домой, ночь ведь как-никак на дворе стояла.