По словам Сильвии, Стивен обещался быть к вечеру: «Он занятой человек, девочки, дела, вы должны простить», обедали вчетвером, после чего она на правах хозяйки провела для неё экскурсию по поместью, в котором «много чего изменилось». «Много чего» это сад, где и правда уютно. Тенёк, соломенные топчаны, бассейн — хорошо! Всё остальное, включая конюшню, она знала.

День прошёл незаметно — вроде ничего и не делала, а и времени свободного не оставалось, и даже присесть некогда. Бывает. За ужином присматривалась к вернувшемуся Стивену, суровому местному мужику, гаучо, как они себя тут все называют. Когда-то гаучос пасли скот и были вооружены ножами, которыми искусно владели, сейчас гаучос имеют сельхозпредприятия в пампасах, уровень быта и достаток не хуже чем средний рабочий на Венере (для Земли это роскошь, перенаселена настолько, что подобный уровень удобств далеко не у всех), лошади — только у местных аристо для развлечения… Но дух, менталитет по-прежнему заставляет их быть суровыми бойцами, а главное, безбашенными, то бишь больными на всю голову, что даже полиция и СИБ их не трогают.

— Мерче, дочка, могу чем-то помочь? — оскалился Стивен, это у него улыбка такая. Ну, бандитское прошлое у человека, для здешних мест это нормально. В голосе искренность — теплота, желание и правда подсказать, направить, оградить и уберечь.

— Смотрю на тебя и думаю. Как ты решился «подъезжать» к той, кто был любовницей самого императора? — честно спросила она что думает.

— Император всего лишь человек, — пожал плечами Стивен, вымакивая кукурузной лепёшкой соус с тарелки. — И его любовница — тоже человек. А ещё, знаешь, ты молода, тебе о таком рано задумываться, но люди часто по молодости и неопытности сходятся с теми, с кем впоследствии не могут найти общий язык. И расходятся. В том числе оставляя после себя детей — плод их союза. Так бывает, это нормально. Два таких разбитых сердца с опытом и детьми за плечами могут сойтись, и быть счастливыми. Он был с кем-то, она была под кем-то — это не важно. Важно, что они нашли общий язык и поддержат друг друга в горе и радости. Понимаешь?

Мерседес кивнула.

— Мне плевать на императора. Я знал, что проблемы будут — и они начались, от меня отвернулось большинство партнёров. Им пришла разнарядка «сверху» не связываться со мной больше.

— Себастьян — мстительная скотина, которая… — фыркнула Сильвия, но, посмотрев на четырёхлетнего Педро, замолчала. — В общем, он всё ждал, что я вернусь. И делал что мог, чтобы ускорить процесс. Но мне надоело. Я устала прятаться, устала от конспирации, устала быть его тряпкой. Да, поначалу его любила. — А теперь взгляд на Гортензию. — Но он не хотел повысить мой статус, дав окорот жене, а вот так, прячась от всего света по кустам и чужим загородным домам, не хотела больше я.

Они встретились глазами со Стивеном и оба нежно улыбнулись. Мерседес знала, у Стивена был один полноценный брак, и было мирское сожительство без регистрации, от первого остался сын, от второго дочь, так что он не был неопытным юношей, решившим залезть на бывшую самого монарха ради туманных перспектив чего-то там.

— Когда я отчаялся и думал что всё, мне хана, — продолжил хозяин этого места, — на меня вышел человек, не представившийся, но просто для начала разговора передавший мне чек на десять миллионов империалов.

— Знакомый приём, — кивнула Мерседес, вспомнив одного своего шебутного друга на Венере и его переговоры с марсианами.

— А суть разговора свелась к следующему. У одного столичного клана и его младших партнёров есть интересы в Ла-Плате. В Ла-Плате в целом, далеко за пределами Сан-Рафаэля. И мне предлагался эксклюзивный договор на их юридическое сопровождение. Ибо я местный, знаю реалии, смогу договориться там, где их пошлют. А наши такие, послать могут падре римского, что им столичные хлыщи! — Он весело рассмеялся, но его смех никто не поддержал. — Так я получил прорву контрактов от семьи Герреро. И единственным их условием было — я должен не просто спать с Сильвией, а полноценно жениться, расписавшись перед падре в церкви.

— Я не стала устраивать истерики, — заговорила, тщетно скрывая улыбку, Сильвия. — Так как он больше года до этого момента предлагал мне оные руку и сердце сам. Так что не Стив был тормозом, а я. А тут… — Вздох. — Чтобы спасти НАШ бизнес, пришлось согласиться. — Лучезарная улыбка. — Так я стала аргентинской аристократкой.

— Класс! — Гортензия подняла вверх оба больших пальца. — Я вот тоже так хочу. Но… — Грустный вздох.

— Будет и на твоей улице праздник, дочка, — подбодрил её Стивен. — Мерче, а у тебя как на личном фронте? До нас только слухи долетают. Симпатичный мальчик, из хорошей семьи, росший за пределами дворца и потому знающий жизнь…

— Трахающий в данный момент наследницу венерианского престола. — Теперь тяжело вздохнула Мерседес. — Стив, Сильвия, я сама не могу ни в чём разобраться. Как раз и хотела побыть у вас, подышать воздухом… Вдруг что-то в голову придёт?

Сильвия встала, обошла стол и прижала её голову себе к груди.

— Бедная. Конечно, думай, копайся. Дальше себя всё равно не убежишь, и что-нибудь обязательно придумаешь.

Сильвия называла её дочкой, и таковой считала. Двоюродной, но дочкой.

— Мерче, если у тебя нет матери… — сказала она как-то в детстве, когда Мерседес начала кое-что в жизни понимать и задавать правильные вопросы. — Нет-нет, не возражай, знаю, как ты держишься за мысль о маме, как её любишь, но я не о родстве, а о функциональности. Функционально тебя некому поцеловать перед сном, некому выслушать твои сердечные волнения про симпатичного мальчика в школе, некому подоткнуть тебе одеяло, когда спишь, как и некому будет забрать твою пьяную тушку с выпускного. А эта сука Мария Луиза, которая МОГЛА таковою стать, предпочла направить на тебя штыки, поскольку ты «дочь дуры» и не должна получить столько наследства, сколько и близко не перепадёт её младшим. А раз так, ею для тебя стану я. Добровольно, понимая, что делаю. Иди сюда, обниму тебя…