Тридцать две ракеты удалось сбить. И это прекрасный показатель, не нужно ругать представителей СОЗ. Но шестнадцать гиперзвуковых монстров с сотнями килограмм взрывчатке на борту в каждой пересекли границы города, и под благодарственные речи и.о. со стены, прямой наводкой двинулись к Репаблик-Холлу, самому большому концертному зданию в Новом Орлеане.

— Отдельно я выражаю благодарность за поддержку и сочувствие народам Империи, Австралии, Индии… Что за… — успел сказать на весь мир и.о. прежде, чем трансляция оборвалась. Шесть ракет поразили концерт-холл. Оставшиеся же изменили курс, поднялись в воздух, и, быстро набрав высоту, двинулись на север, безо всяких зигзагов.

— Десять ракет. Уходят. Что делать? — голос оператора космической обороны. — Удаляются от нашей системы защиты, но пока можем ещё их сбить.

— Не надо, пусть летят, — грустно усмехнулся Фернандо. — Они двигаются в Канаду — не пропадать же выпущенному на волю добру? А это уже не наша война. Пусть англосаксы сами решают свои проблемы, достатчно…

Он откинулся кресле, выключил карту, погасил серый экран с бывшей трансляцией. Мыслей в голове было много, но на самом деле там царила звенящая пустота. С таким он ещё не сталкивался, и не считал подобное в принципе возможным, и требовалось хорошо всё взвесить прежде, чем выступить сегодня на экстренном заседании совбеза. Отец будет лютовать, но яростью и злостью вопрос не решить, кровь из носа нужно предложить хоть что-то конструктивное. Это как в единоборствах — ты должен уметь принимать удар. Но, чёрт, почему в голове пусто?

— Сынок, я вылетаю, — вывел из нирваны голос отца на второй линии.

— Только не в Каракас, я эвакуировал дворец в бункера. Да и мало ли… — Фернандо вздохнул. — Давай в Боготу, подальше от побережья.

Хорошо, отец в курсе. Теперь пресса. Надо заткнуть, чтобы не делали лишних необдуманных заявлений хотя бы часа два.

Альфа, Венера, за сутки до этого

Два последних дня пролетели одновременно и как сладкий, и как страшный сон. Страшный тем, что я ничего не делал. Нет-нет, вкалывал как проклятый. Но делать — не делал ничего. Ибо ну никак не ассоциируется у меня бумажная работа в кабинете с термином «делать». Не опытный, не вник, не влился. Наверное, я в душе человек такой — надо суетиться, куда-то бежать, превозмогать — только это кажется настоящей жизнью. Хотя именно в тиши кабинетов и происходит самое важное. Всегда. Все самые судьбоносные решения принимаются не в поле на коленке, а за рюмкой кофе кабинета типа нашего королевского, и мириадам ему подобным. Да, я мастер импровизаций (меня так называют, не всегда с эпитетом согласен, но, действительно, в стрессовой ситуации яснее мыслю), но если хочу в высшую лигу — надо учиться и соответствовать правилам высшей, а не дворовой лиги.

Итак, досье на журналистов. С подборкой, где и в чём накосорезили. А накосорезили много, даже условные нейтралы не удержались и приняли сторону мятежников, через свои точки вброса информации наоскорбляв Фрейю кровавой узурпаторшей. И что с ними делать, если за ними стоят кланы под негласным патронажем Сантана, а то и сами Сантана? Накажу, как коллег, протеже мятежников — плохо. Не накажу — ещё хуже! Что делать, блин?

Но и с провинившимися как именно поступить? Насколько сурово? Мрак. Ибо я на самом деле буду пионером — на Венере до сих пор, с момента основания, не было традиции наказывать тех, кто не по делу раскрыл варежку. Буду справедлив, и варежку предшественники современных журнашлюх так, как в последний месяц (и будем откровенны, последние десять лет) на власть не раскрывали. При королеве Джинни было начали вякать, перед самой Второй Имперской войной, но этому предшествовала попытка переворота, кровавая баня во дворце. В бою погибло три четверти корпуса и куча гражданских, она только что грохнула своего клона (оказывается, биоробота, спасибо Селене, что просветила), и была крайне раздражительной сеньорой. Но и она ограничилась мерами организационными, как то запрет кому-то работать на Венере журналистом, кого-то выперли, предупредив, что возвращаться на планету не стоит от слова «совсем», с кого-то штрафы, а с чьих-то патронов — конфискации. Но и тогда писаки хоть и катили на Джинни и её сестрёнку бочку, но границы не переходили, «шлюхой» и тем более «узурпатором» назвать не смели.

У нас же клиника, адский ад в эпитетах. И допустила его наша многоуважаемая в кавычках королева. Мною хотя бы частично уважаемая, но только не пишущей братией! И чем больше смотрю подборки, переданные прямыми подчинёнными, тем больше волосы на голове встают дыбом. Ибо по жизни особо новостями не интересуюсь, и глубоко в процесс не вникал, а там… Цитата за цитатой, одна краше другой. Кровь нужна, ни одна ссылка на Землю подобное просто так не прекратит, а посадка в места не столь отдалённые — до первой амнистии и очередного «договорняка», против чего и боремся. Но вот кого именно бросить на алтарь, и насколько сурово?..

А ещё вникал в информацию, которую передал Алекс. Он по сути закончил расследование. Целая куча фигурантов, куча показаний, но все стрелки тянутся либо в имперское посольство, либо в посольства стран Союза. Всех, кого было можно изъять для допроса, изъяли, допросили, кое-кого даже под шумок после выкинули в шлюз, но на самом деле серьёзные люди, кто подписывал счета и документы, кто отдавал приказы, неприкосновенны. И тут вилка: если рискнуть и взять нахрапом посольства, пытать, но виновные упрутся, или если внутри посольств ничего на них не найдём (запросто), то эффект будет даже хуже, чем если спустим всё на тормозах, просто возьмём штурмом «три девятки» и освободим грёбанную младшую школу. Мы уже показали крутость, десять тысяч выходцев с Востока в ангаре за космодромом не дадут соврать, мигранты с желанием научить нас жить трижды подумают, стоит ли ехать на Венеру. Так что может оно и правда не стоит этого? Ведь лучшее — главный враг хорошего.

Так что я был в раздумьях, и девчонки, понимая это, не мешали. Пару раз вызывала с отчётом в кабинет Фрейя. Я оба раза пользовался этим и оставался после того, как совещания заканчивались, и даже годы спустя могу сказать, что королевский стол в королевском кабинете — лучшее место для секса на всей огромной Венере. А ещё пару раз в каморку, где я тогда спал после планирования самой первой боевой операции, что прямо за «верхним штабом», меня пару раз вызывала Каролина. Ну, как не пойти на её: «Хуан, надо приватно кое-что обсудить» — под понимающие взгляды прилежно молчащих помощников. С нею всё просто, сброс напряжения, и, кстати, ей нужно как бы ни больше, чем мне. Об её отце, которого мятежники увезли в свой тайный подземный город возле вулкана, не говорили, понимает, что я не всемогущ, но по глазам вижу — считает, что в итоге вырулю, освобожу его. Изабелла же закопалась в делах, видел её только раз на совещании у Фрейи, после которого опять убежала: «Хуан, завал! Всё потом! Люблю тебя». Кстати, потому Каролина такая любвеобильная — получила от неё инструкции. «Чем больше пива выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган» — подложить под меня девочку для Изабеллы единственный вариант сделать так, чтоб я реже бегал к Фрейе.

По нашим казнокрадам по линии снабжения ничего не скажу — там сейчас рулит сеньор Серхио. И он, оказывается, тот ещё монстр, его очень сильно недооценивали (а кто дооценивал — двадцать лет не давал развернуться). Венера под его мудрым руководством живёт. Экономика работает. Армия готовится к войне. И всё это в спокойном рабочем режиме, без перекосов и информационных истерик, так привычных мне за всю сознательную жизнь (кто забыл, я даже состоял в фан-группе республиканцев вместе с Хуаном Карлосом). Но нет, всё даже лучше, чем было. И главный показатель — аристократия от его управленческих решений на посту премьер-министра стонет, даже та, что не переходила нам дорогу, а значит я, наконец, спокоен за текучку, занимаюсь особыми проектами, сложив с себя утомляющее общее руководство. Не моё это, не моё!