Штаб-квартира службы имперской безопасности, Санта-Фе-де-Богота, Колумбия, ЮАИ, Земля

Сутки спустя после атаки Нового Орлеана

Отец негодовал, это негодование было совсем не таким, как обычно. Фернандо впервые видел его одновременно и злым, и задумчивым. И только к концу прошедших после его прилета суток, проведя три или четыре конференции/заседания (время слилось, казалось идёт одно сплошное большое совещание), понял. Отец боялся.

Нет, страх в отце — эмоция не такая уж необычная. Скажем, он всегда, всю жизнь, боялся связываться с Венерой и своей горе-сестрёнкой Леей. Она дразнила его в детстве, а под боком была умственно отсталая сестра… Он подозревал развившийся в ребёнке юношеский комплекс неполноценности. Но перелетев на Землю, отец сделал всё, чтобы забыть о детских страхах и комплексах, и проводил осторожную, но чёткую политику по вставанию на ноги с колен, политику мести Лее, а заодно усиления позиции своей державы на мировой арене и Венере в частности. Что говорить, по итогам последних двадцати лет игр, Венера… Нет, ещё не лежала у его ног. Но отчётливо проступали контуры, как она будет это делать в будущем. Как бы ни была крута колония, только в колыбели человечества человек счастлив, и возврат элиты Венеры домой — вопрос времени.

И случившийся только что на второй планете от солнца горе-переворот не сильно взволновал отца, хотя ситуация там напряжена. Конкуренция? Никто не отменял конкуренцию, никто не обещал, что будет легко. Но в Фернандо всю жизнь учителя вдалбливали, что только наличие под боком серьёзного противника, претендующего на то, что считаешь своим, заставляет тебя развиваться, а не сидеть на месте и деградировать. И конкуренцию с Востоком императорская канцелярия в целом рассматривала негативно, но как зло, которого нельзя избежать. А проделки одного малолетнего шкета, дорвавшегося до королевских юбок — вообще веселили. И даже то, что сразу две его сестры запали на мальчишку и рвались на другую планету за счастьем, не огорчало. Жизнь есть жизнь, любовь есть любовь, и за любовь надо бороться — пусть пробуют. Но теперь и сам Фернандо всё больше и больше думал, а не зря ли ему позволили так много на себя взять? И судя по угрюмости отца, он думал о том же самом.

— Это зверь. Хищник, — прошептал император, когда после подведения предварительных итогов вчера они остались одни. — Я привык к бесхребетной сестрёнке, Фернандо. Я привык к беззубости её команды. Я дал добро Хименесу, чтоб его прикрыл, если что — мальчик казался перспективным. Но сейчас… Не выпустил ли я на свободу монстра?

— Твоё слово, отец, и я отправлю на Венеру нужный приказ. — Фернандо замялся, но добавил. — Но если ты спросишь мнения, то я скажу как есть. А я — против.

— Почему? — собрался раскисший было отец, взбодрился и подался вперёд, с интересом пронзая его взглядом.

— Мы впервые за два десятилетия встретили на Венере достойного противника. Да, где-то он щёлкнул нас по носу. Но вместо того, чтобы играть дальше, повышать ставки, плести интриги, и, возможно, использовать в своих целях, мы убираем его с доски? Хотя по сути, ну какое он препятствие? Крошечное! Это первая попытка щёлкнуть нас по носу за незнамо сколько времени.

— Мотивация… — задумался отец, и забарабанил по столу костяшками пальцев. — Да, согласен, его устранение — плохо. Мы распишемся в беспомощности. Неудачники, жахающие рентгеном по колибри, пока что просто посмевшему чирикнуть слово против. И относиться к нам будут соответствующе. Но если мы упустим возможность? Если дальше он покажет нам совсем иные сюрпризы?

— Приди в себя, отец! — чуть повысил Фернандо голос. — Мы — Империя. Огромная страна. Кем бы он ни стал… Ни один одарённый индивид не может перебить историческую тенденцию. Любой человек, будь хоть четырежды гений, не сможет обратить историю вспять. Отсрочить поражение — да. Отменить его — нет. Давай не будем уподобляться трусливым тапирам, и даже думать себе не позволяй в этом ключе. Он хищник. Но у него свой ареал. А у нас свой. Мы сразимся, но как хищники, а не отмороженные бандюки из фавел.

— Они бомбят Канаду. Они конкретно бомбят места, где прячутся тамошние лидеры. Плевав на джентльменскую договорённость о том, что «мы не зачищаем вас — вы нас», что война должна вестись поправилам.

Фернандо на это улыбнулся — правила и англосаксы? Смешно. Они сами соблюдают правила только пока их за нарушение сверху прилетит, так что тут сочувствия к северным соседям у имперского наследника престола не было.

— Да, а ещё они минируют и подрывают целые промышленные предприятия, которые мы мысленно уже поставили себе на баланс, — хмыкнул он. — Отец, я слежу за всеми входящими новостями. Но мы не слабаки, и не будем паниковать и делать глупости, получив лёгкое сопротивление.

Пауза, тишина. Их напряжённые взгляды друг на друга, и…

— Это я и хотел услышать от тебя. — Император задорно улыбнулся, показывая, что настроение у него сильно выше нулевой отметки. — Я не раскис, сынок, нет. Просто хотел посмотреть, как думаешь ты.

— И как? — Фернандо расслабился.

— Прошёл проверку. Да, паренёк та ещё заноза в заднице. Но она может быть не только нашей занозой, и ещё послужит Империи. Не делай скоропалительных выводов и опрометчивых эмоциональных шагов. Я запрещаю тебе даже обсуждать со своими варианты с устранением Хуана. Тем более, аж две твоих сестры имеют на мальчика виды.