В полдень был сильный снегопад. Чудеса, явленные вместе с рождением её сына, поглотили всё внимание нагини, и она совсем забыла свои обязанности служанки. Ближе к вечеру Гьяса, заметив, что Гонгмо не очистила от снега вход в шатёр и не наносила воды из родника, взяла палку и направилась к шатру девушки, намереваясь побить нерадивую помощницу.

Нагини заметила её ещё издалека через прорезь в занавеси. Она испугалась.

— Гьяса идёт сюда, — сказала она сыну. — у неё в руках палка, и лицо пылает гневом. Она изобьёт меня до полусмерти. Лучше всего будет, если мы сможем убежать.

— Не бойся, — ответил маленький мальчик. — Я поговорю с ней. Я спустился сюда из божественного мира для того, чтобы сразиться и уничтожить нескольких могущественных демонов. Будет удивительно, если я не смогу справиться с простой женщиной.

— О, сын мой, — взмолилась нагини, дрожа от страха, — не будь столь поспешен в решениях. Ты ещё не видел женщин этой земли, до чего их может довести любовь и ревность.

— Не бойся, — отвечал малыш, — просто поставь меня на землю.

Гонгмо повиновалась, и первое, что увидела Гьяса, войдя в шатёр, был ребёнок. Маленький, очень красивый мальчик с большими глазами и длинными чёрными волосами стоял прямо перед ней. Он пристально и серьёзно смотрел на неё.

Поражённая, она стояла неподвижно, уронив свою палку, не в силах произнести ни слова.

— Послушай меня, — сказал ей малыш. — Так как ты не знаешь меня, я представлюсь тебе. Со стороны отца я родственник Кукара, царя Хора, из рода Хачен Хор. Моя мать из рода чёрных демонов, племянница Луцена, правителя Севера. Я же, по существу, демон о девяти головах, который пришёл, чтобы разрушить Китай и Индию. Не сопротивляйся, ибо я просто хочу тебя съесть.

Говоря это, он пританцовывал, переступая с ноги на ногу взад-вперёд.

Гьяса, бледная от страха, собрав остаток сил, выскочила из шатра и, не заходя в свой, поспешила к Тротунгу. Она ворвалась к нему, словно умалишённая. Потребовалось некоторое время и несколько чашек чая, прежде чем она снова обрела дар речи. Затем она поведала своему деверю всё, что видела и слышала, умоляя его уничтожить демона.

Тротунг некоторое время размышлял. Предсказание, написанное в семейной книге, сбывалось с невероятной точностью. Он больше не сомневался в том, кем был этот малыш, и неприязнь, испытываемая им, вспыхнула с новой силой.

Появление будущего завоевателя, хоть и было благословением для Линга, повлекло бы за собой потерю столь обеспеченного положения, занимаемого Тротунгом. В предсказании говорилось о том, что Герой будет непреклонен и справедлив. Тротунгу нравились святые, вернее то, как их изображали в сказках, которые рассказывали вечерами, сидя у камина и попивая горячительные напитки. Вблизи же эти совершенные существа могли причинить массу беспокойства. Ведь чаще всего они совали нос не в своё дело и мешали тем, кто пытался извлечь в этом мире наибольшую выгоду для себя, прежде чем отправиться в мир иной.

Снова и снова прокручивая эти мысли в голове, он решил убить младенца, понимая, что если не сделает этого сейчас, то позже осуществить это будет намного сложнее.

— Я пойду и сам посмотрю на это чудище, — сказал он Гьясе.

Он вышел, оседлал лошадь, надел шлем и заправил свои мечи за пояс. Аку Тротунг, предводитель Линга, всегда представал перед своими поданными в облике, который должен был вызывать у них уважение.

Он направился к шатру нагини. Не слезая с коня, он грозно прокричал, обращаясь к бедной девушке:

— Дочь демонов, почему ты родила это дитя в нашей стране? Злобное создание, почему мы не уничтожили тебя в тот день, когда ты появилась среди нас!

Затем, схватив за голову ребёнка, которого мать старалась спрятать у себя за пазухой, он попытался унести его. Но Гонгмо, держа ребёнка за ногу, боролась за то, чтобы оставить его, и так они тащили его в разные стороны.

— Отпусти меня, мама, — сказал малыш. — Твоя нежность и забота заставляют меня страдать. Тротунг не сможет причинить мне вреда.

Гонгмо отпустила ребёнка, и Тротунг, взяв его за ногу, со всей силы трижды ударил головой об камень. Затем он опустил ребёнка на землю, решив, что убил его, но мальчик поднялся, озорно насмехаясь над ним, и уставился на него своими большими сияющими глазами, в которых не было и тени страха.

Удивлённый и встревоженный, Тротунг сделал вид, что не видит всего этого. Позвав на помощь Гьясу, они связали его руки и ноги и замотали в кусок ткани. Вырыв яму рядом с шатром, они закопали его, сначала укрыв тело колючками, затем землёй, и в довершение поставили на могилу тяжёлый плоский камень.