Хотя на втором предложении я окончательно проснулась, открыть глаза не могу. Неожиданная мысль, что Аслану плохо после драки, пронзает грудь острым лезвием. Я не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, и даже взглянуть на Дину, чтобы соврать.

— Да, хорошо, — невнятно бормочу, лишь бы мачеха оставила меня в покое.

Наверное, уместнее было бы самой всё объяснить, но проблема в том, что драку начала не я. Пока неясно, кто прав, кто виноват. Хочется выслушать другую сторону, чтобы не выглядеть предвзятой.

— Ладно, спи.

Как только Дина выходит из комнаты, я отрываю голову от подушки и лезу в телефон, где светится множество входящих сообщений. Вчера я долго не ложилась спать, надеясь дождаться Аслана и спокойно с ним поговорить, но около второго часа ночи меня окутал крепкий и беспробудный сон.

К слову, мои сообщения, отправленные Лере, остались висеть непрочитанными. Она вообще не появлялась в сети с девяти часов вечера.

Интересно, как там Аслан? Он хоть живой?

Пока отец и мачеха возятся на втором этаже, я занимаюсь пилатесом, принимаю душ и делаю освежающую маску для лица, чувствуя нарастающую тревогу. Поэтому, услышав на улице шум двигателя и звук открывающихся ворот, я беру мини-аптечку, выхожу из спальни и направляюсь в гостевую комнату.

Аслан не открывает дверь ни через минуту, ни через две, хотя стучу я долго и настойчиво. Он не оставляет мне других вариантов, кроме как вооружиться пилочкой для ногтей и вскрыть незамысловатый замок, который поддаётся с первого раза.

В комнате царит полумрак, шторы плотно задвинуты, а окна открыты на проветривание, из-за чего по коже ползёт лёгкая прохлада. Каждый раз, когда я захожу сюда, чувствую почти осязаемую опасность, но в этот раз мне всё равно. Самое страшное — это обойти кровать, упереться коленями в матрас и взглянуть в лицо Аслану, чтобы оценить последствия драки.

Из-за плохого освещения я почти ничего не вижу, поэтому поддаюсь ближе и прищуриваюсь. Дыхание ровное, глубокое. Я стараюсь не смотреть ниже шеи, но замечаю, что Аслан прикрыт одеялом лишь чуть выше пупка.

Губа разбита, на брови заклеен просочившийся засохшей кровью пластырь, а на скуле виднеется синяк. Я цепенею. Похоже, пропущенных ударов было несколько, но, к счастью, их сила не была слишком сокрушительной, что меня невероятно радует.

Когда Аслан вдруг открывает глаза, я резко вскрикиваю и отпрыгиваю назад, задевая ногой тумбу. Сердце начинает колотиться во много раз чаще, а лежащая на краю толстая книга с грохотом приземляется на пол. Стоило бы уйти сразу, когда я увидела, что Аслан жив и почти здоров, но любопытство взяло верх.

— Боже, — прижимаю ладонь к левой половине груди. — Ты меня напугал.

Аслан медленно садится на кровати и подтягивает одеяло, чтобы прикрыть бёдра, избавляя меня от смущения и лишая возможности заметить его утреннюю эрекцию.

— Насколько я понимаю, намекать, что ко мне нельзя заходить без разрешения, уже нет смысла, — произносит хриплым ото сна голосом. — Ты всё равно делаешь по-своему, да?

— Прости. Я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Убедилась?

Переступая провода на полу, я подхожу к окну и открываю шторы, впуская слабый утренний свет в комнату. Погода за окном отвратительная — слегка моросит мелкий дождь, небо затянуто густыми серыми тучами. Несмотря на то что меня явно просят покинуть комнату, я не тороплюсь этого делать.

— Можно я сменю тебе пластырь? — возвращаюсь взглядом в сторону Аслана. — Я, конечно, не Лера, но тоже умею заботиться.

Аслан не говорит ни да, ни нет, поэтому, когда он опускает ступни на пол, всё ещё прикрываясь одеялом, я приближаюсь к нему и встаю между широко разведённых ног. Перед глазами ярко вспыхивают вчерашние картинки, а металлический запах крови плотно вбивается в ноздри, замедляя движения и отвлекая от других тем. Хотя в моих действиях нет ни намёка на интимность, ощущение неловкости всё равно плотно повисает в воздухе.

Я приподнимаю край пластыря, чтобы аккуратно снять его. Кожа под ним воспалена, и я стараюсь быть предельно деликатной, чувствуя, как мои пальцы подрагивают, касаясь тёплой кожи.

Запах антисептика смешивается с прохладной влажностью, доносящейся из приоткрытого окна. Аслан сидит неподвижно, дышит ровно. Он не вздрагивает от боли и молча терпит, пока я вытираю бровь ватным диском.

— Как так получилось? — спрашиваю, нарушая тишину в комнате. — Я имею в виду конфликт с Демьяном.

Опустив взгляд в мерцающие чернотой глаза, я вижу в них ледяное спокойствие. Мне сложно понять, кому я больше верю, но хотелось бы в этом разобраться. Аслан непредсказуемый, а ещё вряд ли похож на идиота, который станет нарываться на неприятности в посторонней компании. Поэтому мысли мечутся от неопределенности.

— Твой парень разве не рассказал?

— Рассказал.

Губы Аслана слегка кривятся, выражая сдержанный сарказм или даже презрение, путая меня ещё сильнее.

— Не вижу смысла повторяться.