Боже. Ну помоги мне... Прояви инициативу, подойти и поцелуй. Неужели не видишь, как мне сложно?

Я закрываю дверь на замок и оборачиваюсь, глядя на него с вызовом. В горле пересохло, ноги подкашиваются, но руки уже на автомате тянутся к поясу халата.

— Слушай, давай переспим? — предлагаю хриплым голосом, надеясь, что хуже точно не будет. По крайней мере, не сегодня — этот день и так максимально паршивый.

***

Тонкая полоска оголённого тела мелькает между полами халата, когда я приоткрываю его. Аслан снова оставил окно на проветривании, поэтому холодный воздух скользит по коже, вызывая мелкую дрожь.

Я стою неподвижно, позволяя себя рассматривать, и ощущаю что-то похожее на триумф, видя, как его взгляд задерживается на просвете между бёдрами, а уголки губ приподнимаются в лёгкой, едва заметной ухмылке. В комнате повисает напряженная тишина — не давящая, но ощутимо действующая на нервы.

Если бы я была стеснительнее, то, скорее всего, смутилась бы и покраснела. Но алкоголь придает мне достаточно смелости, чтобы выдерживать паузу и спокойно ожидать ответа. Аслан не меняется в лице и не проявляет восторга, но именно эта сдержанность, дающая сбой, вызывает у меня странное удовлетворение.

Обычно парни ведут себя иначе: стремятся впечатлить, осыпают комплиментами или торопятся прикоснуться, боясь упустить шанс. Противоположная реакция сбивает с толку и одновременно завораживает.

— А причина?

Аслан перекатывается с пятки на носок, взвешивая мои слова. Он не выглядит злым или раздражённым, но последнее, чего я хочу, — это оправдываться или что-то объяснять. Разве это так сложно? Просто подойти, снять остатки одежды и сделать то, что я прошу?

— Должна быть? — выгибаю бровь.

— Вроде бы ещё вчера ничего такого не намечалось…

Я непонимающе пожимаю плечами, будто это совсем неважно и не заслуживает обсуждения.

— «Давай переспим» — означает, что ты можешь смело лезть мне в трусы (если бы они были, конечно), а не в мою голову.

Сделав два шага и плавно приблизившись, Аслан сокращает расстояние между нами до того, что я чувствую его тепло и запах — довольно приятный, с древесным оттенком и едва уловимой горчинкой, как от свежемолотого кофе. Его пальцы обхватывают мои скулы, заставляя меня вскинуть голову и сощуриться от слепящего света потолочной лампы. Это какая-то новая форма игры: предлагать себя, но при этом полностью оставаться в его власти.

— От тебя алкоголем несёт, нет?

Я набираю воздух в лёгкие и, встав на носочки, выдыхаю ему в лицо.

— Немного. Это для храбрости, — торопливо поясняю. — Ну так что? Мне тебя на коленях умолять? Между прочим, ты первый, кому я делаю настолько эксклюзивное предложение.

— А своему парню? — сухо спрашивает Аслан. — Ему так не повезло?

Скорее всего, взять его на слабо было бы лучшей тактикой, но в реальности задуманное редко идёт по плану. Аслан мгновенно улавливает подвох, начинает лезть в душу и безошибочно давит на все болевые точки разом.

Ну что за человек такой?

— Мой парень изменил мне с Никой, — непринужденно отвечаю, стараясь не кривиться от отвращения. — Теперь я хочу ему отомстить, переспав с тобой. По-дружески, конечно.

— Блядь, просто гениальная идея. По-дружески: иди отдыхай, Алин.

Настроение стремительно падает, а ладони предательски начинают потеть. В мыслях всё казалось простым: прийти, взять своё и забыть об измене Демьяна, заменив её чем-то более весомым. Но теперь всё выходит из-под контроля, и я уже не понимаю, куда это приведёт. Явно не к чему-то хорошему.

— Ты не понял, Аслан: я не нуждаюсь в советах, — нервно жестикулирую. — Я не для этого обливалась персиковым лосьоном, делала укладку, пила вино и покупала в аптеке презервативы твоего размера — специально просила побольше, разводя ладонями настолько широко, что фармацевт даже покраснела.

Аслан качает головой и усмехается, будто не веря в услышанное. Его хватка ослабевает, и руки медленно повисают вдоль туловища, потому что он решает отпустить ситуацию — или меня.

Долбанный придурок.

— Тебе не станет легче, — бросает Аслан, отступая на прежнее место и равнодушно возвращаясь к своим делам.

— Мне — станет.

— На время? Возможно.

В какой-то момент я перестаю слушать — кровь ударяет в лицо, а в ушах шумит так, что слова растворяются дымкой. Развернувшись на пятках, я стискиваю пальцы в кулаки и решительно направляюсь к двери, утопая в злости, раздражении и ярости. Кто бы мог подумать, что просто потрахаться с кем-то окажется таким трудным занятием.