Светлана удивилась, что ей не пришло в голову спросить об этом. Ведь родители Светланы Викторовны – её бабушка и дедушка!

– Я позже найду альбом, где есть фото моих родителей и бабушки, – обрадовавшись, что об этом спросили, с готовностью ответила Светлана Викторовна. – Позже я покажу их.

– Расскажите, кто они?! – подсела поближе к бабушке и попросила Ксюша.

– Это будет длинная история, – улыбаясь, глядя на внучку, сказала Светлана Викторовна. – Если вам интересно, то расскажу с удовольствием?!

– Да! – ответили в один голос девочки.

– Ну, слушайте! Как я уже сказала, рассказ будет длинным, потому что история нашей семьи интересная и в то же время трагичная, – удобно устроившись на диване, Светлана Викторовна начала повествование. – Моя девичья фамилия – Дивногорская. В вас есть частица польской крови, потому что мой дед – Александр, поляк. Мой отец Виктор, его сын, погиб в Великую Отечественную войну в 1941 году в феврале, так и не узнав, что родилась я. Его жена Елена, моя мама, умерла уже давно. Если бы она была жива, когда я родила тебя, Светочка, я уехала бы к ней, и всё было у нас по-другому, а я осталась одна, совсем одна: без жилья, без денег, на улице! – Светлана Викторовна замолчала, вытерла глаза, поняв, что ни о том говорит, и продолжила рассказ: – Мой дед – Дивногорский Александр Дмитриевич был ссыльным каторжным в Сибирь. Приписан к деревне Ояш Колыванского уезда Новониколаевской губернии; сейчас Новосибирской области. Родом он из города Каменска – Подольска или Гродно, точно не могу сказать, не знаю, но в памяти именно эти города отложились? Александр из семьи священнослужителей. Его отец Дмитрий и брат (имени не знаю) были священниками, сестра – агрономом. Александр учился в семинарии, был грамотным.

Началась революция, и Александр вступил в ряды революционеров. За революционный саботаж арестован и сослан в Сибирь. В Сибири женился и осел окончательно. Я помню бабу Дуню, Евдокию – его жену. Она рассказывала, что дед был воспитанным, чистоплотным. Её учил готовить, правильно накрывать на стол, и всему прочему. Воспитание в семье и обучение в семинарии сказывалось. Семья у него, похоже, была не из простых, если он умел пользоваться ножом и вилкой?!

Работал Александр заведующим складом. Погиб в 1922 году во время Колыванского восстания. Это, когда кулаки и белогвардейцы, те, кто был против коммунистов, подняли мятеж в Сибири. Уничтожали коммунистов, активистов и членов их семей.

Александр был убит с особой жестокостью. Его и ещё несколько человек, держали в подполе, это как подвал под домом. Пожилая женщина старуха-кулачка самолично выколола ему серпом глаза.

Светлана Викторовна замолчала. Все повернулись в сторону Ксюши. Девочка тихонько всхлипывала. Её так растрогал рассказ, что она не смогла сдержаться.

– Что ты, внученька, Ксюшенька, я тебя испугала?! – взволнованно спросила Светлана Викторовна. – Не плачь, милая, я не буду больше рассказывать!

– Нет, нет, рассказывайте, я больше не буду, – вытирая глаза, ответила та. – Если только чуть-чуть.

– Рассказывайте, Светлана Викторовна, Ксюша не будет плакать, – сказала Светлана, и подсев к дочери, обняла за плечи. – Правда, доченька?

Девочка покивала в ответ. Светлана Викторовна замерла, первый раз услышав, как дочь обратилась к ней.

– Смотри, Светочка, тебе виднее. Дак вот! – продолжила она. – Потом их расстреляли. Баба Дуня с детьми спаслась. Её в своём чулане спрятала дочка кулака Арина Речкина. Ей и обязаны потомки рода Дивногорских своей жизнью! Восстание подавили, но возвращаться бабе Дуне с детьми было некуда, дом с пожитками, кулаки сожгли. У них остались только бронзовый крест и две иконы. Это всё, что баба Дуня успела забрать из дома вместе с детьми.

Они какое-то время пытались выжить, но начался голод, тиф и пришлось уехать в город. Мама рассказывала, что было страшное время. Тиф косил людей семьями, деревнями! Наступала осень. Жить негде, кормить детей нечем, поэтому баба Дуня и решила уехать, но один ребёнок заболел, и их не пустили на пароход. Ей с пятью здоровыми детьми пришлось оставить больную тифом дочку – грудничка. Чтобы спасти остальных детей, баба Дуня пожертвовала одним ребёнком! Девочку звали Дора, Доротея.

После тех страшных событий в живых осталось трое детей. Виктор (мой отец) был старшим, были ещё сестра и брат, у них есть дети, внуки. Только я со всеми потеряла связь. Уже думала о том, чтобы поискать их, чтобы восстановить родственные отношения. Но это позже, сейчас для меня главное – вы! – Светлана Викторовна замолчала, сделала несколько глотков кофе и предложила: – Давайте я поставлю чай, кофе, а то всё остыло? – поднялась и быстро пошла на кухню.

Светлана направилась следом за матерью.

– Что стало с той девочкой, с Дорой? – на кухне, наблюдая за Светланой Викторовной, спросила она. – Известно хоть что-нибудь? Как её судьба сложилась?

– Я не стала говорить при девочках, – бросила взгляд на дверь, и ответила Светлана Викторовна, – Ксюша взволнованно реагирует на рассказ.

– Она выжила? – тихо переспросила Светлана.

– Нет, Света, она не могла выжить!

– Почему? Что не было никакой надежды?

– Нет! Дело в том, что баба Дуня оставила её на лавочке, на пристани.

– Как на лавочке? Одну?!

– Да одну, совсем одну! Она была больна тифом и на пароход не пустили, а до ближайшей деревни полдня пути.

– И она смогла оставить грудного ребёнка одного? Как это возможно?!

– Не суди, Светочка! Если бы остались все, то умерли от тифа и голода. Тогда бы погиб не один ребёнок, а шесть! Что ей оставалось делать?

– Как страшно!

– Ещё как страшно.

– И что, никто ничего не узнал о ней, о её судьбе?

– Света, какая судьба? Она оставила её на лавочке одну. Голод, тиф, куча бездомных, голодных собак.