Что остается? Под нож? Это, наверное, самый напрашивающийся вариант, если отринуть любые проявления морали и жалости. И я бы так поступил. Но как же интересно парил журавль в небе, когда дохлая синица в руках уже стала попахивать! Насколько же привлекал тот факт, что целая Орда половецкая может стать православной и войти в Братство!

Принять целую Одру, поставить на местах их кочевий остроги… Казалось, что это некая небылица, что нельзя брать в нашу организацию иноплеменный элемент. Но… Тут есть очень жирное «но» — такой прецедент позволит ассимилировать часть кипчаков, сделать их своими, расколоть и без того эфемерное половецкое сообщество. Ну живут же в рамках подчиненности Киеву торки! Пусть и делают это своеобразно и слишком свободно.

— Ты уйдешь, только клятву дашь и слово свое мужское, воинское, что выкуп будет в размере тысячи гривен, а еще твои люди помогут нам нарубить и подготовить дерево для строительства крепости. Если ты обманешь, я, клянусь тебе в этом, приду и вырежу всю твою Орду. Стань там ханом и принеси присягу Братству, тогда мы станем союзниками, — прохрипел-просвистел-прошипел я.

Козел Сатанович артачился, потребовал разъяснить, какие условия у него будут и не заберу ли его людей и не запрещу ли кочевать. Нет, пусть кочуют, пока. А кочевья мне не нужно, может только поля засеять, но в нынешних условиях, это капля в море. Ну не тысячу же гектаров мне разрабатывать? Так что мальчишка согласился и я пообещал его отпустить. Соблазн оставить при себе и иметь дополнительные силы, отринул, ненадежно. Получить же выкуп хотелось. Денег мне нужно много.

Место под крепость нашли. Удачное. Я даже был удивлен, что тут не было ранее русского города. Отличная возвышенность, метров на тридцать в высоту, в одном месте пологий спуск к воде, с другой стороны расположена затока с рядом ручьев и ключей, в целом, там топкое место. Так что нужно будет серьезно укреплять только восточную часть, это я ориентируюсь по сторонам света относительно Днепра и захода солнца.

А что касается компасов, так задание Арону я дал, чтобы он, когда отправится со своими деловыми визитами в Новгород, а после в Псков, поспрашивал у немцев или свеев, которые там обитают, торгуют и даже живут, чтобы магниты продали. Ну а намагнитить иголку сможем. Будет компас, как еще один товар появится, ну и этап в развитии Руси.

Работа кипела и шла не прекращаясь и ночью. Половцы, которых я отпускал, чтобы, видимо, не передумал, спешили срубить все деревья, которые только были в небольшом леску рядом с выбранным нами местом. Так себе с них лесорубы, но при желании, когда мотивирует сам факт возможной свободы, даже степняк полезет в лес с топором.

Частью те же половцы, ну и русичи, как пленные, так и ратные, копали небольшой ров и вкапывали заостренные бревна, создавая своего рода острог, но больше с востока. Часть дерева приготавливалась для костров. Кроме того, были выкопаны ямы, которые после обмазывались глиной. Далее там разжигались костры. Когда глина несколько обожглась, на дно и по бокам укладывались сбитые доски, сделанные из разобранных телег. Эти доски так же вымазывались глиной и после такой резервуар спешно заполнялся ключевой водой. Пусть сейчас и есть доступ к реке, но его могут перекрыть даже двумя-тремя ладьями. Стоит предусмотреть все.

Гости у нас были, отряд половцев появлялся в поле зрения, но, как только Аепа, пришедший в себя, не сломленный, с повышенной температурой и явно болезненный, рванул догонять разведчиков, они быстро ретировались. А сын половецкого хана получил некоторое уважение от меня. Отвага и безумство — вот тот девиз, который может быть написан на его щите. Отлежаться нужно, дождаться, когда заживет зашитая и прижженная культя, а после уже мстить. Я прикажу сделать ему крюк, будет такой себе степной «железный человек».

Наши дозоры так же устремлялись в степь, отслеживали противника. И на третий день, когда у нас закончились основные работы по оборудованию оборонительных сооружений, пришли сведения, что к нам выдвинулось не менее двадцати тысяч воинов, наверное, большая часть войска противника. Уже не страшно, проблески малодушия закончились перед предыдущем боем.

Так просто теперь нас не сковырнуть. А еще были собраны три катапульты и подготовлено много камней для их метания, а так же и десять больших горшков с горючей смесью. Нашу «артиллерию» пристреляли, чтобы понимать, как использовать оружие, метательные машины закрепили и пометили на канате чёрточками силу натяжения и количество шагов, на которые бьет катапульта. Что ж… Готовы.

— И где мы их только хоронить-то будем? — сказал Боброк, глядя на то, как все пространство у наших укреплений, но на расстоянии не ближе чем двести метров, заполняют вражеские воины.

— Иди, и займись теми делами, что тебе поручены! — сказал я, не разделяя юмор сотника.

— Тысяцкий-брат, — обратился ко мне Геркул. — Метательные машины могут добить до врага.

— Пока не нужно, — сказал я, чуть подумав.

Козыри выкладывать нужно постепенно. Может так быть, что мы тут надолго, а может… и навсегда.

Нас обложили по всем статьям. Происходившее более всего напоминало осаду, в том понимании, какое у меня имеется из опыта этого мира, ну и фильмов из будущего. Ни разу не сидел еще в осаде, не приходилось и осаждать. Все когда-то впервые. Проживи две жизни и все равно найдется то, что приходится познавать.

Но мы готовы. Главное, что эта готовность психологическая. Решить стоять до конца — это намного больше, чем сидеть за толстыми, неприступными стенами, и только ждать удобного момента, чтобы сдаться. Да, против нас собралось большое войско. Да, мы не сможем вот так сидеть сиднями долго, несмотря на то, что еще соль есть, воды хватает, еды раздобыли, ну а стрел с арбалетными болтами, особенно стрел, очень много.