— Дадут-дадут. Потом догонят — и ещё поддадут.

— Это хорошо. Только догонять меня не надо. Ещё я от пива не бегала!

— Эх, Тварь, вот всем ты хороша. Жаль, что лошадь. Идём, алкашина. Отдыхай, заслужила.

Приспособив кобылу в конюшню, я немедленно телепортнулся в трактир к Фёдору. И тут же прижал ладони к ушам — резануло визгом.

— Прошу простить, моя дражайшая Юлия, я совершенно забыл, что вы здесь можете быть.

Юлия, которую я вытащил из Полоцка, узнав меня, успокоилась. В конце концов, она была совершенно одета, так что причин для паники фактически не было.

— Как ваши дела? — поинтересовался я. — Уже нашли себя в этом городе?

— О, да! — с энтузиазмом откликнулась Юлия. — Поступаю с завтрашнего дня экономкой в один дом.

— Люди приличные?

— Очень! Господа Абрамовы. Афанасий Афанасьевич — градоправитель, между прочим.

Юлия вздёрнула нос, явно намереваясь гордиться тем, как высоко она поднялась сама, без посторонней помощи. Я же вспомнил наше бурное знакомство с господином Абрамовым. И как он меня с каретой подставить хотел, и как я к нему приходил «кикимору» ловить, и про симпатичную служанку, которая звала его «поросёночком».

— А пригласил работать вас он лично — или супруга? — спросил я, пытаясь демонстрировать вялый энтузиазм.

— Лично господин градоправитель!

— Угу. Ясно. Ну, передавайте ему привет от меня.

— Как! Вы разве знакомы?

— Да, доводилось. Вы, главное, так и скажите: привет, мол от Владимира Всеволодовича Давыдова. Ежели ещё хоть одна кикимора заведётся — так я всегда. Так и скажите: «всегда». Он поймёт. Ну, удачи вам на новом месте, а мне пора, разрешите откланяться.

Дубовицкого я нашёл там же, где и всегда. Более того — в том помещении, в котором он и был мне более всего нужен. В библиотеке. Одна фигня — Дубовицкий там находился не один.

— Едрить твою мать поперёк и налево, это ещё что за художество?! — высказался я.

Дубовицкий степенно, с бокалом белого вина в руке, повернулся ко мне и снисходительно улыбнулся.

— Кажется, Владимир Всеволодович, произошло неизбежное.

— Что именно?

Я смотрел на деревянную (наверное) статую, изображающую чернокожего дикаря. Дикарь с выражением благоговейного ужаса на грубо выточенном лице смотрел на здоровенный чёрный столб, растущий у него из чресел по направлению к небу.

— Вы стали перенимать лексикон охотников.

— А каким тут ещё лексиконом можно пользоваться, когда видишь такое?! Вы где это взяли, а главное, зачем?!

— Ах, это… Это ритуальная статуя из Африки. Недавно вернулась экспедиция, организованная географическим обществом. Много интересных вещей привезли.

— Но вы, конечно, выбрали самую интересную.

— Ещё бы! — Дубовицкий трепетно коснулся чёрного ствола. — Такой образчик чуждой культуры…

— А с Салтыковым вы уже рассчитались?

— К чему этот вопрос? — тут же насупился Дубовицкий.

— Да просто светская беседа. А за этот образчик культуры вы сколько отдали?

Тут я заметил, что Дубовицкий совершенно перестал быть расположенным к светской беседе, и свернул на другую тему. Хрен с ним, свою голову не приставишь. Аристократ есть аристократ. Это, как и лох — судьба.

— Господин Дубовицкий, а я ведь к вам по делу. Мне снова необходимы ваши незаурядные таланты!

Дубовицкий тут же засиял, как самовар. Как дети малые, эх…

— Чем могу быть полезен? Вина?

— Нет, спасибо, на работе не пью.

— А вы на работе?

— Угу. Буквально на пять минут забежал.

— Ну и с кем же свела вас судьба на сей раз?

— Вий.

— Ха-ха-ха! Ну серьёзно?

— Серьёзно. Вий.

— Вы знаете толк в юморе, Владимир Всеволодович, но сами же тратите своё время. О какой твари поискать информацию?

Я красноречиво посмотрел на Аркадия Дубовицкого. У того медленно сползла с лица улыбка.

— Вий? — севшим голосом переспросил он.

— Вий, — развёл я руками. Ничего, мол, не поделаешь. Служба.

Дубовицкий как стоял — так и упал в кресло. Бледный, какой-то жалкий.

— Как же это… Да что же это! А как быть? А что делать?

— Первое, оно же главное: нарыть информацию и передать её мне. Дальше, собственно, дело за мной.

— Нужно уезжать из города. А лучше — из страны.

— Угу. Из страны — особенно актуально, да. В Пекло? Или сразу куда подальше? В Америку?

Дубовицкий схватился за голову, осознав, что бежать некуда. Эх, Россия! Вот вечно у тебя все аристократы такие. Чуть чего — сразу валить. Причём, не «кого», а «куда». Впрочем, чего это я на аристократов одних грешу. Вон, братья-охотники не лучше. Со своими я, правда, ещё не разговаривал, не спешу разочаровываться. Но смоленские, по ходу, единодушно встают на лыжи. Так в чём же, справшивается, Дубовицкого упрекать? Он с этими тварями даже бороться не может, чисто технически — бог Силой не одарил. И нафига ему тут сидеть? Из одного лишь подросткового желания с презрением посмотреть в глаза смерти? Так он не подросток вроде…