Вершина корейской горы Добонгсан

Иногда в России мне приходилось спрашивать у криптографических чиновников:

– Как вы относитесь к международным криптографическим стандартам?

Типовой ответ:

– У нас свои стандарты.

А один на стене своего служебного кабинета в ФАПСИ даже повесил плакат

– Тот, кто встроил RSA, тот проныра и лиса.

Вот такие в России «идеи чучхе». Почему-то криптографические чиновники считают оторванность российской криптографии от цивилизованного мира за благо. «Мы сами себе придумываем свои криптографические стандарты, нам Америка не указ!»

Лукавят! Не все российские криптографические стандарты придуманы в России. Все, что касается открытых ключей и электронной подписи, придумали американские криптографы. Я писал об этом в книге «Маркант».

Но главное не в том, кто и что придумал, а в том, как использовать криптографические алгоритмы.

Если вы создаете какой-то сложный программный комплекс, например, систему Интернет-банкинга, ориентированную на неопределенный круг потребителей (помните – «количество подписчиков онлайн-банкинга составляло 23 миллиона, что составляет около половины населения страны»), то ваш программный комплекс должен будет работать с типовыми устройствами и типовой операционной системой, которыми пользуется этот неопределенный круг потребителей в своей повседневной жизни. Если в свободной стране вы начнете создавать какие-то надуманные проблемы миллионам пользователей, то они просто не будут использовать ваш Интернет-банкинг и закажут его создание другой фирме.

Типичный пример надуманных проблем, создаваемых в России криптографическими чиновниками, – это запрет общепринятых международных стандартов и, в первую очередь, запрет асимметричного алгоритма RSA. Разумных объяснений этим запретам нет, так захотели чиновники и все тут. И, к огромному сожалению, эти чиновники получили практически неограниченные права все запрещать, не неся при этом ни малейшей ответственности за последствия, вызываемые этими необоснованными запретами.

В Южной Корее я наконец-то выбрался из российского криптографического «королевства кривых зеркал». Полстраны пользовались Интернет-банкингом не потому, что разрешили чиновники, а потому, что это было удобно. Хотя криптографические чиновники в Южной Корее тоже есть, но само название их организации – Korean Information Security Agency (KISA) – для уха российского криптографа звучало ласково и по-домашнему тепло. Они не создавали никаких идиотских запретов, а наоборот, иногда очень даже помогали. Далее в этой книге я расскажу, когда и при каких обстоятельствах мне пришлось иметь дело с KISA.

Естественно, что никто в Южной Корее не считал криптографию и создание криптографических программ чем-то особенным, требующим каких-то лицензий и сертификатов от KISA. Используй при этом все, что необходимо и удобно, главное – чтобы работало и было востребовано конечным пользователем. Создать как-то иначе Интернет-банкинг, которым пользуется полстраны, просто невозможно. Нужно для создания более безопасного Интернет-банкинга привлечь иностранного криптографа – пожалуйста, никакого разрешения KISA для этого тоже не требовалось.

Олимпийский парк в Сеуле. Скульптура «Указующий перст».

Взявшись за написание этой книги, я сам себе дал слово писать ее как можно более простым языком, по возможности избегать сложных математических формул и терминов. Книга должна быть интересной обычному читателю, который не должен напрягаться от чего-то непонятного. Непонятно – значит надо разъяснить как можно более простыми словами и примерами.

Как я упоминал выше, в 2003 году малазиец Гекке Краай пишет про Интеренет-банкинг Южной Кореи: «Это был первый случай взлома и ограбления счета онлайн-банкинга в Южной Корее, лидере по количеству пользователей высокоскоростного Интернета» Сам случай произошел в 2002 году. А когда в Южной Корее запустили систему Интернет-банкинга?

Корейский Интернет-банкинг был тесно связан с криптографией. В нем использовалась криптографическая аутентификация и электронная цифровая подпись. В свою очередь, эти два понятия тесно связаны с асимметричной криптографией и цифровыми сертификатами.

Когда какой-то человек приходит в отделение банка, то его просят представиться: кто вы и что вам здесь надо. Если тот же человек пытается зайти на банковский сервер, то сервер делает фактически то же самое – пытается проверить подлинность и цели обратившегося к нему клиента. А как это сделать? Одним из распространенных методов проверки подлинности клиента является его криптографическая аутентификация, т.е. проверка подлинности с помощью криптографических методов.

Криптографическая аутентификация предполагает проверку электронно-цифровой подписи (ЭЦП) клиента. А нормальная ЭЦП, в свою очередь, предполагает наличие у клиента ключа для подписи, а у сервера – ключа для проверки подписи клиента. Ключ, с помощью которого клиент осуществляет подпись, называется private key, а ключ, с помощью которого сервер осуществляет проверку подписи клиента – public key. По-русски – закрытые и открытые ключи. Закрытый ключ иногда именуют секретным, а открытый – публичным.

Вопросы и ответы.

Есть ли у клиента его открытый ключ?

Есть.

Есть ли у сервера закрытый ключ клиента?

Нет.

Связаны ли между собой закрытые и открытые ключи?

Да, связаны, каждому закрытому ключу соответствует строго определенный открытый ключ.

Можно ли по закрытому ключу определить открытый ключ?

Да.

Можно ли по открытому ключу определить закрытый?

Нет.

Теперь о сертификате. Открытый ключ еще называют публичным, потому что он у всех на виду. А появляться на публике голому открытому ключу просто неприлично. Вот его приодевают и приукрашивают в специальной организации, называемой Центром Сертификации (ЦС) или, по терминологии Microsoft, Certification Authority (CA). Приодетый и приукрашенный открытый ключ, получивший в ЦС персональную ЭЦП, и принято называть сертификатом.