Шрифт:
Ноги ведут меня туда, где я могу выпустить пар. Где меня никто не станет трогать. Там я смогу кричать, рыдать и рвать на себе волосы.
Как я не видела?
Почему была слепа?
ПОЛГОДА!
Твою мать, Мелисса, полгода этот урод тебя обманывал!
Через чёрный вход влетаю в спортивный клуб, быстрее пули мчусь в свой зал, что арендую.
Переодеваюсь и встаю напротив боксёрской груши.
Глава 2
* * *
– МЕЛИССА —
Я вся на взводе. Нервы натянуты как струны.
Представляю, что передо мной Алекс.
Молочу по груше со всей силы. Не жалею себя. Не обращаю внимания на боль в мышцах.
Мне до отчаяния хочется вернуться и разорвать его, растерзать на ошмётки, растоптать его голову, чтобы осталось лишь мокрое пятно.
Злость, обида, неверие во мне кипят, дергают каждый мой нерв.
Я ору в голос. В моём крике боль и ярость.
Боль в груди душит, испепеляет.
Я отдала ему восемь лет жизни. Восемь. Грёбаных. Лет.
Чтобы сегодня узнать о его предательстве. Услышать, что он любит другую. И он хочет от неё ребёнка.
Тва-а-а-арь!
Мне очень-очень нужно проораться. До срыва голоса. До боли в горле. Чтобы я потом месяц только шептать могла.
В ушах шумит кровь. Я дышу часто, хрипло. Во рту всё сводит. Перед глазами уже чёрные мушки кружат.
Но я не могу успокоиться.
До скрипа стискиваю зубы и бью по груше ещё раз. Потом ещё. Снова и снова. Снова и снова колочу грушу и кричу. Но злость и обида не уходят.
Всё внутри меня кипит, рвёт мне жилы, крушит меня изнутри.
Это так больно… Невыносимо больно, когда тебя предаёт родной и любимый человек.
Мы ведь вместе на ноги становились.
Мы так были похожи.
У него нет родни. У меня нет родни.
Я выросла в приюте.
Его воспитывала тётка, которая давно преставилась.
Ни у кого из нас не было стартового капитала. Не было поддержки родных. Мы познакомились и сразу полюбили друг друга и решили держаться вместе. Любовь связала нас крепко.
И я понять не могу, почему всё сломалось?
Когда всё рухнуло?
Когда он разлюбил меня?
Не думаю, что полгода назад.
Всё началось раньше.
Быть может, когда у меня стало получаться в карьере, а у Алекса нет?
Он буксовал, у него не выходило вырваться вперёд. А я смогла.
В этом причина?
Если так, то он ещё больший кретин, чем я сейчас думаю.
Сволочь последняя.
Уже совсем слабым ударом вмазала по груше и обхватила её, всхлипнула.
Мне не становилось легче.
Сука, ты, Алекс!
Ненавижу, ненавижу!
Мудак!
А я дура конченая! Верила ему, думала о нашем будущем, хотела поговорить с одним клиентом, бизнесменом ресторанного дела, хотела предложить кандидатуру Алекса.
Как хорошо, что я не успела этого сделать. Словно что-то меня тормозило, остановило.
Значит, не все ещё мозги я растеряла. Значит, работает моя интуиция.
Работает интуиция?! Где она была, когда этот ублюдок изменял мне?! Почему чуйка ослепла и оглохла?
Задрала голову к потолку и в голос зарыдала. Меня била крупная дрожь.
Я выла, как раненная волчица. По лицу текли слёзы и сопли.
Это были рыдания, которые не красят женщину. Когда рот растянут, когда из груди вырывается хрип, полный душевной боли.
Я раскачивалась, обнимая грушу, и выла. Сползла на пол, уткнулась головой мат и закрыла глаза.
Когда мне надоело сидеть и жалеть себя, срываю с рук боксёрские бинты.
Руки и пальцы болят, саднят, будто я по бетону била.
Рассматриваю пальцы, костяшки, и криво усмехаюсь. Они выглядят так, будто я бой голыми руками провела.
Дура. Не могла перчатки надеть?!
Снова всхлипываю. Дыхание перехватывает.
Не могу сделать вдох.
Хватаюсь за мокрую футболку в области сердца, сжимаю ткань в кулак, тяну, словно хочу разорвать в клочья и с усилием заставляю себя сделать судорожный вдох.
«Успокойся, Мелисса. Дыши. Всё будет хорошо. Всё проходит. И это тоже пройдёт», – успокаиваю себя. – «Вдох и выдох. Вдох и выдох…»