Кидаю взгляд на Алису. Не хочу, чтобы она пекла торт против своей воли.

Через пятнадцать минут уже подъезжаем к коттеджу. Алиса забирает Дашу и ведет переодевать. Потом уходит на кухню и готовит нам обед.

Устанавливаю в гостиной елку, которая стояла в гараже, заранее купленная для этого. Моя принцесса прыгает вокруг меня, радостно доставая игрушки из коробок.

– Дашунь, - обращаюсь к дочери, - начинай украшать, а я пойду, с твоей мамой поговорю. Договорились?

– Да, пап, - довольно кивает моя дочь.

Иду на кухню. Застываю в дверном проеме, рассматривая Алису. Поворачивается, замирает, хмурит свой лобик, а потом отворачивается. Не хочет со мной разговаривать. Понимаю.

– Алис…

Отрываюсь плечом от дверного косяка и иду к ней. Ловлю возле столешницы, упираюсь ладонями по обе стороны от ее попки.

– Что ты делаешь? – тихо спрашивает она, обжигая меня обиженным взглядом.

– Схожу с ума по тебе, - приглушенно рычу, рассматривая ее лицо. – Разве не видно?

Она замирает, медленно сглатывает.

– Никогда, никого не ревновал, а тебя дико ревную, - продолжаю я.

– Меня? Ревнуешь? – удивленно смотрит она. – Но… Почему? Я ведь…

– К этому Жене приревновал. К твоему прошлому ревную, - приглушенно рычу, ведя носом по ее виску.

– К прошлому? О чем ты? – шепчет она в ответ.

Не отталкивает. Уже хорошо.

– Сколько их у тебя было?

– Кого? – непонимающе переспрашивает она.

– Мужчин.

Она удивленно замирает с открытым ртом и ничего не отвечает.

– Знаю, что это не мое дело, - рычу, стискивая челюсти.

Алиса продолжает молчать, удивленно смотря мне в глаза.

Мобильный опять начинает звонить. Игнорирую.

– Возьми, - тихо говорит Алиса. – Может, это важно…

Знаю, хочет удрать. Лишь бы не прижимал ее к столешнице, не нависал над ней и не задавал вопросы, которые, нахер, не имею права задавать.

– Глеб, возьми…

Отталкиваюсь от столешницы и достаю мобильный из кармана джинсов, не сводя взгляда с Алисы. Принимаю вызов. Слышу обеспокоенный голос матери.

– Что случилось? Объясни спокойно, - прошу, обрывая несвязную речь.

– Глебушка, у Светочки открылось кровотечение. Она чуть не потеряла ребеночка. Врачи спасли. Но… Я тоже сейчас здесь, меня не отпускают, пока не приду в себя. Сердце чуть не стало. Так переживала за них, - всхлипывает моя мать. – Врачи не хотят меня саму отпускать. Говорят, что лучше, если за мной кто-то приедет. Или предлагают лечь в больницу. Глебушка, если ты можешь, то приедь… Ты нам очень нужен.

Алиса

Глеб уехал сразу после звонка. Что-то произошло, но он не стал посвящать меня в подробности. Сказал, что вернется ночью или завтра утром.

После его отъезда мы с Дашей нарядили елку, погуляли возле коттеджа. Потом вернулись внутрь и приготовили торт.

Без Глеба здесь всё не так. Не спорю, тут волшебно и очень классно! Но всё равно без Наварского здесь пусто и одиноко.

Вечером купаю Дашулю и укладываю спать. Если честно, как-то даже не по себе одним в таком большом доме в лесу. Но здесь есть сигнализация, если что…

Набираю ванну водой, делаю пышную пену. Оставляю дверь приоткрытой, чтобы, услышать, если Даша проснется.

Мыслями возвращаюсь к Глебу и к тому, что было на конюшне. Приступ ревности? От Наварского? Всегда знала его, как спокойного и уравновешенного. Никогда не видела, чтобы он так реагировал. Знаю, что раньше я его знала совсем молодым парнем, но всё же…

Нежусь в теплой водичке, прикрываю глаза. Здесь волшебно…

Если бы еще Глеб не уехал, было бы… Вздрагиваю от какого-то звука и распахиваю глаза.

Замираю с открытым ртом, когда вижу мощную фигуру Наварского в дверях. Стоит, прислонившись плечом к косяку, и смотрит на меня.

Серьезный, но в глазах знакомый пожар. Уже не сдерживает его, как это было вчера. То, что произошло между нами ночью, как будто, прорвало лавину. И он теперь ревнует и смотрит так, что сотни мурашек бешено бегают по всему моему телу.

Вижу, что он устал. Но вернулся сегодня…

Он отрывается плечом от косяка и медленно идет ко мне. Погружаюсь под воду сильнее. Он усмехается. Смотрит на меня с какой-то особой нежностью…