От наших высоких нот проснулся мужик (тот, который к тому времени со мной лежал; тот, что сумел удержаться на параллельной полке, так и не проснулся). Мужик, видимо, испугался больше всех и заорал громким басом. Понятное дело, бедный, со сна понять вообще ничего не смог: темно, лежит неизвестно где, но поза явно неудобная, и вокруг все кричат. Может, он подумал, что уже в аду.

На голос прибежала проводница. Сначала долбила в дверь, но мы самозабвенно втроем кричали, нам было некогда реагировать на посторонние звуки! Она открыла дверь своим ключом и быстро включила свет. Вместо того чтобы нас спасать, она начала сползать по двери вниз, корчась от хохота. Мы еще немного покричали при свете, поняли, что все живы, ничего страшного не произошло, и начали заталкивать мужика обратно на его полку с помощью проводницы. Мужик тихо извинялся. Мол, он не нарочно. Потом до утра что-то бормотал себе под нос. Мы уж свет выключать не стали, решили, если что, при свете его ловить легче будет.

В Питер приехали ни свет ни заря, злые, не выспавшиеся, на улице холод собачий. Что-то наши гастроли начинаются не очень весело. Дней всего пять, надо много чего успеть. А впечатление складывается, что сегодня весь день отсыпаться будем.

Поселиться мы должны были в общежитии ПТУ, мой папа по линии своей работы сумел договориться. Лишь бы это общежитие побыстрее найти – и в койку. Полчаса тряслись по Литейному в неотапливаемом трамвае и минут двадцать еще бежали на негнущихся от холода ногах до проходной нашего будущего жилья. Бабулька на входе нам объяснила, что селят у них с 10 утра.

– Бабуль, а что ж нам еще полтора часа-то делать? Мы устали, не спали, хоть сумки возьмите!

– Некогда мне тут за вашими сумками глядеть, у меня тут свои правила, и вы мне тут не указывайте!

Ну понятно, у нас каждая гардеробщица большой начальник. Если она хотя бы полчаса в день над кем-нибудь не поиздевается, у нее аппетит на целый день пропадет. А здесь ведь, что за удача, мы прямо с утра подвернулись. Жалкие, невыспавшиеся, из другого города! И податься нам больше некуда. Вот ей раздолье!

– Ладно, Наташка, давай вот на этот диван в коридорчике приляжем.

– А как, он же двухместный?

– Уж как-нибудь.

Мы девушки непритязательные, прямо в пальто сели посередине диванчика, одна упала головой в одну сторону, другая в другую. Под голову сумки с деньгами, под ноги с вещами. И все, ничего не помним.

Через час нас растолкала, причем с трудом, наша приветливая бабулька:

– Вставайте давайте, вы мне тут весь интерьер своим видом портите!

И ничего мы не портим, наоборот даже. Мы обе очень даже ничего себе. А на Зверевой вообще дубленка красивая. У нее родители в Австрии работают, и всякие ей вещи экзотические шлют. Наташка, правда, не всегда относится к этим вещам с должным пиететом. Недавно постирала свитер из ангорки, какой-то очень редкий. Для убыстрения процесса сушить повесила его на батарею. Свитер можно теперь надеть только на мою годовалую племянницу.

Дубленку она еще постирать не успела, так что это наша одна основная гордость на двоих.

В Питере вообще люди одеты как-то странно, очень мрачно.

Как мне кажется на первый взгляд – просто в телогрейках ходят.

А тут мы – у меня пальто красивого зеленого цвета, модного силуэта, отделанное светлой норкой, и Наташка в фирменной дубленке с капюшоном. Это какой такой интерьер мы можем испортить?! Мы можем только украсить!

Общежитие-то, я так поняла, при ПТУ. Так, глядишь, мы и студентов своей экзотической для города внешностью привлечем. Может, ПТУ план по набору наконец сделает. Как раз мимо нас уже народ начал ходить. Заинтересованно так смотрит, почему это тут две девчонки в обнимку со своими пожитками спят?

Все оказалось гораздо проще. Из Москвы позвонил мой папа, поинтересоваться, поселили нас или нет. Бабушка заверила его – «уже давно поселили, уже отдыхают на чистом белье». И быстренько препроводила нас из коридора.

Голова тяжелая, внешность мятая, но, дойдя до чистого белья, мы решили, что уже выспались. Времени действительно для загула остается мало, надо начинать действовать.

– Как действовать будем? Сначала давай план разработаем. Для порядка надо культурки запланировать. Много не потянем, надорвемся, потом – у нас все-таки каникулы, тоже, между прочим, последние. Надо и отдохнуть. Поэтому по музеям ходить будем, но умеренно. Так, примерно, один музей в день. Ну Эрмитаж – это нужно, это все спрашивать будут. Русский музей под вопросом. Про него спрашивать никто не будет. Но музей-то хороший, в него как-то даже и сходить тянет.

– Если тянет, отказывать себе ни в чем не будем!

– Посмотрим по времени. Потом на уродцев посмотреть, я лично в Кунсткамере еще не была. Это давай обязательно. Ну и достаточно, наверное, из культурки-то!

– А про театр?

– Наташ, давай ограничимся концертом, причем чем-нибудь современным. Я в их Мариинском в прошлом году была. Там все то же, что в Большом, но только голубого цвета. Давали «Дон-Кихота». Причем героиня была местная, ну, из их театра, а партнер из Москвы из нашего Немировича-Данченко. Так вот они когда по отдельноcти, ну все у них было просто замечательно, а как что совместно надо станцевать – ну никак. То он ее поднять не может, то она ему на ногу наступает. Может, они, конечно, мало тренировались, не знаю, но я вся за них изнервничалась. Короче, давай на что-нибудь полегче. Не будем себя травмировать. Но в первый вечер обязательно надо сходить в ресторан.

– Лен, а в ресторан нам зачем?

– А мы там с кем-нибудь познакомимся, чтобы нам гастролировать веселее было.

– Может, завтра в ресторан, а то мы сегодня немножко мятые.

– Ты что, завтра, дней же мало!

– Верно, Лен, ничего, подберемся как-нибудь. Как финансы делить будем?

– Как всегда, скидываемся по 10 рублей в день и ни в чем себе не отказываем!

Мы с Наташкой обе Тельцы, обе твердо стоим на ногах, умеем все распланировать, никуда не опаздываем.

Нам дружить легко, у нас одинаковые взгляды на жизнь. И на деньги тоже. И с маленькими тратами можно все сделать весело и красиво.