Шрифт:
Поэтому принимаем решение обедать ходить только в самые дорогие рестораны Ленинграда и брать по полтарелки супа, а хлеба по два куска. Рестораны наметили. Сначала, конечно, гостиница «Европейская», потом «Астория», потом еще что-нибудь придумаем. Так что нам по 20 рублей в день за глаза должно хватить. Главная трата – это, конечно, вечерний ресторан, здесь супом не обойтись, это будет странно, нужно будет по горячему заказать. Ну и лимонаду, конечно. Вина пить не будем. Просто не умеем, неизвестно же, как на нас спиртное подействует, рисковать не стоит.
Обедаем в «Европейской», вокруг нас, склонившись с уважением, стоят три официанта. Ждут, что мы еще после супа заказывать будем. Удивляются, наверное, что это мы на хлеб так налегаем. А мы после того, как весь хлеб съели, говорим небрежно:
– Счет, пожалуйста!
Они, конечно, нам предлагают хотя бы чай или кофе с десертом взять. ( Ну откуда им знать, что у нас в общежитии и кипятильник, и чай, и конфеты. Да и наелись мы.) И потом, нам же было, главное, на историческое место посмотреть и себя в этом месте продемонстрировать.
Нам место понравилось, мы в нем, судя по всему, не очень.
А нам и не надо, мы завтра в «Асторию» пойдем.
Хотя понимаем, что на вечер столик-то заказать надо, и в принципе здесь было бы не плохо начать наш праздник жизни. Даем по-барски на чай и заказываем столик на вечер. Официанты тяжело вздыхают и принимают заказ.
– Ну что, давай все-таки в Русский музей сходим. Здесь рядом, очередей туда никаких, а потом, неизвестно же, как пойдет, может, только Русский и удастся посетить.
– Нет, Лена, уж давай хоть по музею в день посещать будем!
– Хорошо, ты, главное, не расстраивайся.
Русский музей не похож ни на какой другой. Здесь потрясающая атмосфера. Это не Эрмитаж. Никакой роскоши, но ничто и не отвлекает от картин великих мастеров. Картины развешаны очень правильно, все можно рассмотреть, никто не мешает подумать, что-то осмыслить, посмотреть внутрь себя. Питер и я – это в первую очередь всегда Русский музей и я.
Глотнули духовного, и теперь можно готовиться к вечеру. По дороге купили билеты на концерт венгерской рок-группы на завтра в концертный зал «Октябрьский». Надо уже бежать в нашу общагу, успеть чаю нашего московского до ресторана напиться. Все-таки денег у нас не очень много. А потом, мы еще с Наташкой любим экономить, перераспределить что-нибудь на завтра и получить какие-то новые возможности. Каждые лишние пять рублей могут открыть перед нами новые горизонты.
Ресторан при гостинице «Европейской» поражает вечером своей шикарностью. Сплошное золото и бархат. Вышколенные официанты криво улыбаются, увидев нас, но пытаются сделать вид, что рады.
Мы их сегодня и не подведем!
– Пожалуйста, меню.
Они, конечно, нам слабо верят, и меню им нам нести неохота – что на нас добро разбазаривать, – они же думают, мы опять по супам пойдем, а супа у них всего два, мы их и так знаем. А мы им так небрежно:
– Котлеты по-киевски, пожалуйста.
Добавляем гордо:
– Две порции.
Чтоб они не думали, что мы одну на двоих делить будем. У нас сегодня праздник. – «И бутылку боржоми».
Все-таки лимонад как-то несолидно.
Официанты смотреть стали веселее, хотя недоверие в глазах угадывается, а вдруг у нас денег не хватит. Нашу шикарную дубленку мы оставили в гардеробе и выглядим мы обычно, без бальных платьев, но, как нам кажется, все равно достаточно нарядно. И деньги мы хорошо рассчитали, мы же это меню уже в обед изучили и все запланировали. И еще лишних пять рублей из завтрашнего дня взяли на непредвиденные расходы, чтобы, если что, не опозориться.
У меня был неприятный случай в жизни по этому поводу.
Есть у меня еще одна школьная подружка. Естественно, тоже Наташа, но уже Морозова. Она меня все время на что-нибудь подбивала. Когда я первую пару получила, она тут же дала совет дневник спрятать и про двойку не говорить. Если захотят увидеть документ, сказать, что в школе забыла.
Ну я все сделала, как Морозова велела. В школе, говорю, все прекрасно, не получила ничего. И тут мама как почувствовала:
– А покажи дневник!
Ну я так беззаботно:
– В школе забыла.
– Вот возвращайся в школу и принеси.
Пришлось лезть под ванну, доставать дневник, извиняться. Не помню, чтобы мама меня ругала, но больше я не врала никогда в жизни.
Но что-то не договаривала, потому что у Морозовой постоянно возникали новые идеи, и никогда бы мои родители с ними не согласились. По выходным Морозова говорила, что скучно гулять вокруг дома, мы здесь уже все исходили.
– Поедем в центр, на улицу Горького!