Шрифт:
Ну что делать? Надо так надо. Нет, я, конечно, здорово сопротивлялась, доказывала, что мама всегда лучше любой няни, но в один прекрасный день поняла, что у мужа про работу – это серьезно. Он сам из военной семьи. И то, что папу он никогда не видел, тот все время работал, это понятно. И сейчас он повторяет путь папы. Но мама-то его никогда не работала, была просто офицерской женой! Почему-то мой муж не хочет, чтобы я повторяла путь его мамы. Жалко, конечно. Но мой муж человек умный, будем думать, что он знает что-то такое про неработающих женщин, что ему мешает увидеть эту женщину во мне.
Мне не просто нужно было сразу выходить на работу, мне еще и сразу надо было уезжать в командировку, причем на 10 дней. Бросили клич по друзьям. Друзья откликнулись быстро и прислали нам чью-то тетю, чертежницу по профессии, из расформировавшегося НИИ. Опыта работы с детьми никакого, правда, своя взрослая дочь. Но человек, как нас уверяли, хороший и порядочный.
Безумная ее любовь к собакам понятна была сразу. Она пришла, по-хозяйски огляделась, села в самое удобное кресло и вдруг начала рыдать, рассказывая, что в семье произошло горе. Я уж подумала, не дай бог, что с дочерью. Оказалось, погибла любимая собака. Как это произошло, она нам рассказала подробно, не жалея на это ни своего, ни нашего времени. Нам пришлось это все выслушивать, вздыхать и сочувствовать.
Не могу сказать, что няню своего сына я представляла именно такой. Первое впечатление бывает обманчивым, успокаивала я себя. Потом все-таки животных любит, значит, добрый человек. Нас так в школе учили. Я же не знала, что некоторые этих животных больше, чем людей, любят.
Вдруг на полуслове наша будущая няня остановилась:
– Ну, где там ваш мальчик?
Наш мальчик тоже несколько напрягся, потом дико заорал. Мы с мужем испугались, няня – нисколько.
– Дело привычки, – срезюмировала она и перешла к финансовым условиям.
Вера Кузьминична еще долго путалась и называла Тему Валетиком (это ее пса так звали). Если Артем проявлял какие-то успехи, то няня с умилением говорила:
– Ну прямо как Валетик!
Нас это, конечно, немножко коробило. Но смотрела она за ребенком хорошо. Он был всегда чистенький, накормленный, не болел. Опять же Тема нас тоже не подводил, чем-то на Валетика походил, и няня его полюбила. Другой собаки у нее тогда не было, и все свое неуемное внимание она обрушила на ребенка.
Тема рос, развивался хорошо, был бойким и пытливым мальчиком. И собачьего воспитания становилось уже маловато. Мы чувствовали, что ему нужны педагоги или детский сад, короче, совсем другое развитие. Тут няня стояла стеной:
– Нам с Темочкой никого не надо. Леночка, зачем вам это? Мы и читаем, и буквы учим. Зачем нам лишний человек в доме? А сад – это инфекция.
Мы с мужем переубедить ее не могли. Хотя понимали, что перекос в отношениях уже какой-то идет. Решения принимает почему-то она, а мы должны их выполнять. То есть даже вопрос о нашем мнении не рассматривался. Что мы можем знать про ребенка? А она с ним целый день. Ей виднее.
Когда мы переехали в загородный дом, няня осталась при нас. Хотя у нас и вызревали идеи ее поменять. Но кто будет мотаться по бездорожью, в такую даль каждый день? Няня периодически выказывала нам свою преданность. Причем именно в тот момент, когда мы принимали решение ее уволить. Она всегда это как-то чувствовала и начинала себя проявлять лучше и надежнее родной бабушки. И весь наш пыл пропадал! Потом, правда, все равно мы понимали, что ребенок чего-то недополучает, но опять закрывали на все глаза. А главное достоинство, как мы себя убеждали – столько лет, а из дома ничего не пропало. (Можно подумать мы что-то особо считали?) Но по-крупному, действительно, все было в порядке. И мы знали, что Артем под защитой. Послушаешь – детей воруют, продают, увозят. Наша так никогда не поступит!
– Вера Кузьминична, Тема сказал, что вы каких-то бродячих собак кормите? Они не заразные?
– Ой, что вы, Сережа, это здесь собачка одна ощенилась. Она под вагончиком живет. Было пять щеночков, такие все красивенькие. Всех разобрали, один остался. А мне так он больше всех нравится. Такой замечательный, такой умненький. Не хотите взять?
– Нет, не хотим.
– Ну хоть посмотрите. Такой чистенький.
Эпитеты все опять как про Артема!
На следующий день прихожу с работы домой, как всегда чуть живая, смотрю, няня что-то восвояси не торопится.
– Леночка, ну хоть вы посмотрите на нашего щеночка!
Так, думаю, уже, значит, нашего.
Тут, конечно, и Артем начал подвывать, про то, какой щеночек чистенький.
Тяжело вздыхая, иду по каким-то грязным полям к не менее грязному вагончику. Как это щенок может быть чистеньким в такой антисанитарии? Под вагончиком сидит такая беззащитная крошечка. Щеночек весь белый, а морда наполовину как будто испачкана чернильным пятном. Смотрит на нас так открыто и доверчиво, что сердце у меня начинает ныть и сжиматься от жалости к этой бедной животинке.
– Леночка, ну смотрите, какой он славный, а то, что пятно на нем, так он израстется, еще красавцем станет! Смотрите, какие у него лапы крепкие и зубки здоровые, хороший пес из него получится! – Ну это она мне может петь, что угодно, я все равно ничего в щенках не понимаю.
Няня почувствовала сразу, что как-то я заколебалась:
– И ведь Темочке-то как хорошо. В доме собачка будет, ребеночек о ней заботиться будет.
– Как же он здесь живет-то, один? И других-то щенков кто разобрал?