Минта тоже обожала спать в обнимку, обхватив ее руками и ногами и сопя в шею. В детстве Кайла терпеть этого не могла, а после аварии жалела, что от тех ночей остались только воспоминания.

Стук в дверь, скорее царапание, чем удар, прервал дремотное утро.

– Что случилось? – спросонья не сообразив, что происходит, спросила девочка, приподнимаясь на локтях.

– Ничего. Спи. – Кайла поправила подушку и уложила Фрейю обратно.

– Но там…

– Наверное, какой-то вопрос от прислуги. Спи, я скоро вернусь.

Кайла выбралась из кровати, накинула халат и открыла дверь. В коридоре ее ждал одетый с иголочки и, кажется, слегка напомаженный Эмиль. Он держал в руках какую-то коробку.

– Я могу пройти?

Кайла поспешно загородила собой проход.

– Нет, я не одна.

– Значит, всё-таки помирились? Понятно… – неправильно истолковал он ситуацию и тяжело вздохнул. Но прежде чем Кайла успела объясниться, тряхнул головой, будто сбрасывая нерешительность. – Я пришел попрощаться. Утром я уезжаю.

– В отпуск?

– Нет, я увольняюсь. Луис с вечера подписал бумаги, Беннета я тоже предупредил. Кайла, прости, но так больше не может продолжаться. Я устал смотреть, как ты возвращаешься к мужу снова и снова. – Он сделал шаг к ней, высказываясь с отчаянной злостью. – Кто я для тебя – мимолетное увлечение? Ты вернулась из мертвых, но я как был, так и остался для тебя пустым местом.

Он повысил голос, и Кайла испугалась, что Фрейя может услышать.

– Эмиль, это не так. Не руби с плеча, давай поговорим позже, – попыталась успокоить она портье, но впустую.

Он протянул коробку, которую сжимал в руках. Внутри оказалась фарфоровая чашка.

– Помнишь, ты подарила мне ее два года назад? Тогда ты не смотрела на меня, как на пустое место, а приходила, чтобы излить душу. Я возвращаю ее тебе. Найди себе другое утешение.

Он развернулся на пятках и ушел, а Кайла так и осталась с чашкой в коридоре, чувствуя себя донельзя глупо. И что это было? Устроил скандал замужней тьенне. Ну не дурак ли?

Кайла вернулась в комнату и поставила чашку на полку. Наверное, ей надо было догнать Эмиля и уговорить остаться, но она не могла подобрать подходящих слов. Ситуация злила. Минта заслуживала большего, чем истерики от любовника.

В дверь снова постучали, и Кайла порадовалась, что не ушла далеко. Похоже, Эмиль одумался, а значит, ей не придется выкручиваться из щекотливой ситуации.

Она отворила дверь, не спрашивая, но за порогом стояла Ланти – бледная до синевы, с окровавленными руками. На переднике виднелись бурые пятна.

– Он… он просил разбудить его в шесть, – пробормотала она. Ее трясло, и, пошатнувшись, она больно вцепилась в Кайлу.

– Кто?

– Го-господин Рюдигер.

Больше ни о чем не спрашивая, Кайла бросилась к комнате дяди. Ланти последовала за ней, но в отдалении.

Тошнотворный запах крови ощущался уже на подходе, и впервые Кайла подумала, что не хочет смотреть, что случилось. Но она обязана была посмотреть.

Мимолетное спокойствие разбилось вдребезги. Дверь оказалась открыта. Рюдигер лежал у окна, лицом вниз, под ним расползалось пятно крови. Темные брызги осели на стекле, гардинах, впитались в ковер… Кайла подскочила к дяде, перевернула и выругалась вполголоса. Не то чтобы она слишком любила ныне покойного, скорее, наоборот. Но даже ей, привычной к отвратительным зрелищам, пришлось несколько раз судорожно вздохнуть, чтобы подавить рвотный позыв.

Помочь Рюдигеру было нечем. С разорванным горлом не живут, тут бессильна любая магия: хоть людей, хоть птицелюдов. Что гораздо хуже, кровь всё еще вытекала, пузырясь на разодранной ране, а значит, убийство произошло совсем недавно.

– Это птицелюд его так? – всхлипнула Ланти, подходя сзади. Хватило же смелости!

Кайла окончательно похоронила надежду вытащить отель из той дыры, в которой он очутился, теперь же эта проблема и вовсе отошла на второй план – в первую очередь надо было обезопасить домашних и гостей.

– Нет. Птицелюд оторвал бы голову. А здесь разрез, – уверенно заявила она, видевшая, и не раз, как Хорг расправлялся с дикими зверями и монстрами. – Ланти, срочно позови Беннета. В доме убийца.

Уже договаривая, она заметила краем глаза смазанное движение и инстинктивно дернулась в сторону – жизнь в горах приучила быть осторожной. Немного не успела. Изогнутый, как клык, нож проехал по позвоночнику, разрезая халат и высекая искры. Застрял где-то между пятым и шестым позвонком, а сама Кайла вывернулась из рук спятившей служанки, отчаянно пытающейся этот нож вытащить.