Минта была испугана и подавлена: она ждала ребенка от Луиса, человека, которого любила всем сердцем. И новость была хорошей, просто замечательной, но всё произошло слишком быстро – их скоропалительный брак, ее беременность. Минта еще не отошла от похорон, а должна была стать опорой новой семье. Как она могла справиться с этим? Ее жизнь тоже была разрушена: беззаботная юность сгорела вместе с семьей, а от желающих «бескорыстно» помочь сиротке приходилось отбиваться. Но родители учили сестер быть сильными, и Минта встала на ноги, сломанная, но не сломленная. Всё это время Луис был рядом и поддерживал ее, стал островком безопасности, где она могла укрыться от суровой правды жизни.

Возвращение сестры из мертвых стало для нее настоящим чудом, и Кайла поверила – Минта действительно ее ждала. Не было ни дня, когда сестра ни корила себя в случившемся. А теперь тяжесть вины стала чуточку меньше. Но убедить Кайлу вернуться в семью не получилось – слишком сложно было объяснить, как она выжила в горах, и кто ей помог. Год – долгий срок. Кайле даже пришлось пригрозить сестре клятвой о неразглашении, чтобы не подставить Урха!

Но видеться сестры продолжали – раз в полгода, в отдаленных местах, где их не могли застать случайные постояльцы или прислуга. Минта никогда не жаловалась на жизнь и Кайла была уверена – у нее всё хорошо.

Снимок в руках задрожал. Минта смотрела на нее с привычным спокойствием. Она всегда была такой: сдержанной, доброй, мягкой. Лепи что хочешь, гни под себя. Почти как металл в руках Кайлы.

И кто посмел на нее напасть?..

***

…Рыжие волосы и кровь на снегу. Почти неузнаваемые черты лица: это сделал снег, зверь или человек? Много крови: липкой, со вкусом металла. Кажется, весь морозный воздух пропах ею, и они пропахли. Сломанные ноги, настолько заледеневшие, что Минта не чувствует боли. Она силится переступать ими – и не может. Кайла почти тащит ее на себе, молясь, чтобы успеть. До пещер чуть больше часа. Сама бы она добралась туда гораздо быстрее, но не с такой ношей.

А в пещерах живет старый Урх. Он вытянет. Он и не таких вытягивал! Даже ее спас, с перебитым позвоночником и ожогами по всему телу. Только бы дотащить.

И будто появляются новые силы.

– Терпи, пожалуйста, терпи.

А кровь стекает по подбородку, и серый мех ее шубки становится бордовым…

***

…Капля крови упала на стекло, и Кайла охнула, прижав палец к носу. Еще несколько капель шлепнулись на руку и остались на столе. Черт! Давненько с ней такого не случалось. Это ведь не магическое истощение, магии в избытке. Просто переволновалась.

Она прислонилась к столешнице, закрыла глаза. Как там учил Урх: наклоняйся вперед, а не назад. И нос зажми. Кайла зажала. Вместе с тем попыталась сдержать расплывающиеся в улыбке губы, такой разобрал смех: вот выйдет в коридор умыться, вся в кровище, а там впечатлительная Ланти! То-то крику будет. Хотя тогда уж лучше дядюшка. Рюдигера она попугала бы с удовольствием.

Кайла не сдержалась, хихикнула – и сама испугалась звука. Нет, все-таки переволновалась, так и до истерики недалеко. Не каждый день возвращаешься из мертвых. Особенно туда, где кто-то жаждет твоей смерти.

Кайла настежь открыла окно, вдыхая вечернюю прохладу. Свежий воздух пришелся кстати. Она соскучилась по этому виду: по темному лесу, речному переливу – будто луна окунулась в воду и разбилась на рябь, – по белоснежным вершинам и заросшим травами склонам. Совсем рядом, в какой-то сотне-другой ярдов от отеля ползли заросли вербейника, словно в насмешку напоминая о своем кроветворном свойстве.

Кайла протянула руку – и тьма, обрастая крыльями, бросила ей на ладонь желтый цветок.

– И как это называется, Кроу? – строго спросила женщина, сжимая сорванный вербейник. Ворон, окончательно принявший форму, опустился на подоконник, поглядывая на хозяйку желтым глазом. – Я же просила тебя оставаться дома! Там ты нужнее.

Кроу издал рокочущий звук и расправил крылья, всем видом показывая, что не согласен.

– Кровь? Это так, от волнения. – Кайла шмыгнула носом и протянула руку, чтобы провести по иссиня-черным перьям. Отдернула. Ворон был не в настроении, мог и клюнуть.

– Да не сожрут они меня, подавятся! – не согласилась с ним хозяйка отеля, оставив попытку погладить птицу.

Сбросив ботинки, Кайла забралась с ногами на подоконник. Минта наверняка бы разворчалась – она терпеть не могла, когда сестра так сидела. Неприлично, опасно. Вот уж матушка в молодости, та тоже ворчала по поводу и без! А Кайле и раньше было плевать на приличия, теперь и подавно.

Кроу каркнул и перелетел с окна ей на плечо. Тяжелый! Клюв уткнулся в шею, осторожно, чтобы не оцарапать и не навредить.

– Вру я всё. Я рада, что ты здесь. – Кайла склонила голову, ощущая под щекой теплые перья. – Это… сложно. Сложнее, чем я думала. Как думаешь, справлюсь?

Ворон согласно прокряхтел.

– Конечно, справлюсь, куда я денусь, – пробормотала Кайла и всё-таки запустила пальцы в мягкие перья. – Не сожри никого, пока я здесь. Из гостей, имею в виду. Мышек там отлавливай или крыс. Хватит ведь на первое время?