Вечером заявилась Зинаида. Вампирша в одной руке тащила коробку пива, а другую занимал огромный копчёный сом.

— Привет, — она грохнула сома на стол прямо в гостиной, — я тут в выходные на Волгу съездила, отдохнула, порыбачила. Решила друзей угостить.

— Только не надо говорить, будто ты эту рыбину сама выловила и собственными руками закоптила!

Арина недолюбливала Зинаиду Прокофьевну Франтасьеву, работавшую на станции забора донорской крови, и уж точно не считала эту развязную красотку с алыми кудрями своей подругой. Что, впрочем, совершенно не мешало вампирше полагать иначе и исходить из собственных представлений.

— Каков красавец! – воскликнул Фёдор, принюхиваясь, — подарок, так подарок.

— А то, — подтвердила довольная Зина, протягивая всем по банке пива, — ты, чародейка, подохдадила бы его, что ли?

— Поставь в холодильник, оно само остынет.

— Не приставай к ней, Зинок, — Фёдор вооружился ножом, отсекал куски вяленой сомятины и складывал их на тарелку, — мы сегодня и так славненько потрудились.

— Что, опять внештатная ситуация? – протянула Зина, одарив чародейку поистине голливудской улыбкой, — с кем на сей раз схлестнулись?

— Да, так. Ничего особенного, — пожала плечами Рина, беря кусок сома, — кое-какие дела закончить надо было. А ты, значит, на Волге выходные провела.

— Начало законного отпуска в этом году ознаменовалось ужением рыбы, — ответила она, — эх и скучнющее, доложу вам, господа, занятие. Виктор недели две уговаривал. Волга, говорит, кемпинг прямо на берегу. Лодки, рыбалка, купайся – не хочу. И компания отличная: молодёжь, рыбаки без семей. До Саратова – рукой подать, двадцать минут до моста, ещё минут десять – и ты в центре. Вечерние прогулки по городу, походы в ресторан. Даже в театр хотел меня позвать, но я наотрез отказалась.

— Что так? – улыбнулась Рина, — времени было мало, или искусство Мельпомены тебе не приносит удовлетворения?

— А тебе охота при тридцати семи днём два часа сидеть в душном, пропахшем нафталином зале? – сощурила свои светло-карие с крапинками глаза вампирша, — я и ресторан-то не больно хотела. Мне больше по душе на природе побыть.

— И как? – Фёдор выбрал кусок рыбы пожирнее, — пообщалась с рекой и лесом?

— Ага, — скривилась Зинаида, — до ближайшего леса там километра три по засеянному горохом полю. Зато компания рыбаков попалась, что никакого театра не надо. В субботу перепились до чёртиков, ещё и Витька моего звали. Но я сразу вопрос ребром поставила: если ты с мужиками пить идёшь, я немедленно удаляюсь. И гороховое поле в этом мне не помеха.

— Сумела испортить мужскую компанию, — усмехнулся Фёдор, — даже лучшие из вас не понимают, как порой нам необходимо пообщаться безо всяких ограничений, что накладывают приличия дамского общества.

— Хотел бы отдыхать без приличий, нечего меня было звать, — отрезала вампирша, — они там перепились. Один на что-то обиделся и ушёл, потом орал благим матом, угнал катер владельца кемпинга, предварительно дав в морду сторожу. Отобрал его воздушку и палил в воздух метрах в ста от берега. Мужики еле уговорили сторожа полицию не вызывать. Витька трезвый был. Они со сторожем на лодке к буяну подплыли, ему по морде съездили, и тот успокоился.

Вампирша длинным ногтем с чёрным лаком подцепила открывашку на очередной банке.

— Весело, в общем, было. Виктор, он шофёром на Скорой помощи работает, в связи с этим вспомнил, как на Пасху они в какую-то деревню ездили. Там ещё круче было. Мужик на праздники приехал из города. Что он там пил, колол или нюхал, одним богам ведомо, но чердак у него снесло знатно. Всю ночь выл и орал так, что утром соседи скорую помощь вызвали. У них как раз в праздничный день девочку-практикантку работать поставили. Витька говорит, мол, важная такая. Взяла чемоданчик, фонендоскоп на шее поправила, плечи распрямила и в дом, — вампирша хихикнула, — только оттуда пулей выскочила, к Витьке: мол, дядя Витя, помогите! Витёк, конечно, не первый год работает, уже много чего понасмотрелся, но такое впервые. В кухне на полу сидит мужик и воет дурным голосом при приближении любого. Вокруг всё заблёвано и, извиняюсь за выражение, засрато в прямом смысле этого слова. Девочка с опаской подходит к больному и уже без былого апломба спрашивает, на что тот жалуется. Мужик хватает себя за волосы, вырывает клок вместе со скальпом и швыряет в бедную девчонку. Та отпрыгнула в сторону и как завопит: «Дядя Витя, чего это он? А?». Виктор, понятное дело, девку к себе за спину подвинул, и говорит, мол, мужик, что с тобой такое? Мужик зубы оскалил почище собаки, да как рванёт на себе одежду. Рубашка и джинсы – на лоскуты. А кроссовки его, вы не поверите, и я б не поверила, если бы кто другой, кроме Виктора рассказал. Кроссовки изжёваны и измочалены, будто из зубами грызли. Порвал мужик и трусы с майкой, схватился руками за пузо, будто у него живот подвело, и давай себя ногтями рвать. Виктор девчонку за руку вон потянул, а та и дар речи, и соображение потеряла: смотрит на психа, глаз оторвать не может. Ну, вытолкал её Витёк на свежий воздух, а там уже соседка, что скорую вызвала, дежурит и участливо так спрашивает, что, мол, такое с парнем приключилось? Оказали ему медицинскую помощь? Виктор фельдшера в машину усадил и сказал, что медицинская помощь их соседу, конечно, требуется, только из другой больницы. Посоветовал психушку вызывать. Соседка ещё на них наезжать начала: мол, забирайте больного, сами везите куда следует. Только Виктор хотел ей популярно объяснять, что с наркоманами они возиться не будут, что у них ещё шесть вызовов, как сам объект спора высадил окно и выскочил прямо на них. Выкрикнул нечто нечленораздельное, блеванул знакомой зелёной вонючей гадостью и убежал, куда глаза глядят.

Ошарашенная соседка даже возражать не стала, когда Виктор посоветовал держаться подальше от голого орущего мужика, и они уехали. Так что нам на Волге ещё повезло, что никто из рыбаков подобной дури не привёз, — закончила свой рассказ Зинаида.

— Так что не вам одним с человеческими очистками дело иметь приходится, — проговорила она, дожевав кусок рыбины, — а иные человеки и не совсем человеки, хоть и нормальные, а всё одно – сволочи.

— Кто ж тебя обидел? – с издевательски-участливыми нотками поинтересовалась чародейка, — кто такой смелый нашёлся?

— Есть тут один мужичок с ноготок, — скривила удивительно красные губы вампирша.

— Почему с ноготок? – не понял Фёдор.

— А потому с ноготок, Феденька, что сей сволочной мужик – гном.

— Правда? Я-то думал, их ещё в наше время перебили всех.

— Не знаю, как других, а Снорри точно не мешало бы, — Зинаида со злостью смяла пустую пивную банку как бумажный пакет, — правду говорят, что гномы – вредные зануды, а Снорс Годаев вредности за четверых отхватил.

— Чем же, осмелюсь спросить, этот гном заслужил столько неприязни? – нахмурился Фёдор, — чем он посмел обидеть прекрасную красноволосую принцессу?