В турке на плите нашлись остатки кофе. Рина вылила туда недопитый Зайкин кофе вместе с сожжёнными волосами и добавила кровь. Нагрела это варево до появления лёгкого парения и открыла Книгу на странице, содержащей просьбы и мольбы высшим силам. Тут же похвалила себя за предусмотрительность: нужный ей текст был написан арабской вязью. Хорошо ещё, что кто-то из Арининых предков потрудился над переводом на латынь, снабдив особо сложные места транскрипциями. Девушка дважды прочитала про себя текст примерно из дюжины предложений, смысла коих она совсем не понимала, хотя по латыни имела в университете пятёрку. Кроме некоторых слов вроде «даруйте», «душа» и «нырять» она не сумела ничего перевести. Варево, вернее, зелье, — сама себя поправила Рина, — уже начало остывать. Нужно было преодолеть естественное отвращение, и заставить себя выпить. Фёдор сочувственно смотрел на девушку. Она закрыла глаза, поднесла к губам чашку с коралловым следом чужой помады и, внутренне содрогаясь, сделала четыре больших глотка.

На вкус кровь не чувствовалась вовсе, напиток приобрёл терпкость и какой-то даже коньячный привкус. В голове промелькнула знакомая фраза, о крови успевшей уйти в землю и выросших на её месте виноградных гроздьях. Не теряя времени, Рина принялась читать текст заклинания, замкнув при этом магические цепи где-то в районе основания черепа. Слова сплетались с ощущением неожиданного онемения и покалывания в ногах, примерно на середине заклинания ледяная волна поднялась резко вверх, показалось, что чародейка рухнула по пояс в ледяную воду. Дыхание сбилось, сердце принялось отбивать бешеный ритм, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не прервать чтение. На последней фразе ледяные иголочки взлетели вверх, мутя разум, резко затошнило, казалось, сердце внезапно встало прямо на половине удара, и Арину Воронцову, действующую Чародейку Поволжья, накрыла глухая темнота.

В себя Рина приходила тяжело. Она не понимала, что произошло, почему сидит за столом перед экраном ноутбука. Голова болела просто зверски. Девушка протянула руку к чашке с кофе и, к своему немалому удивлению, обнаружила, что её ногти, обычно коротко подстриженные, превратились в шедевр маникюрного искусства. Даже маленькие стразики поблёскивали среди сложного переплетения нарисованных ветвей дерева. Рука, словно бы без её участия, поправила волосы, они были коротко острижены. Сработало. Чародейка видела сегодняшний вечер глазами Киры Зайчевской, той самой Зайки, чей номер телефона они обнаружили у предполагаемого Вендиго.

Рина не могла управлять чужим телом, она просто видела и ощущала то, что видела и ощущала убитая накануне смерти, точнее (понимание ситуации пришло само собой), она видела события, связанные непосредственно со смертью.

Теперь перед глазами Киры был экран, где в верхнем левом углу ухмылялся и подмигивал из-под остроконечной шляпы очкастый чародей, похожий на пожилого Гарри Поттера, отрастившего длинную седую бороду. Справа от подмигивающего чародея загорались пламенем и медленно гасли буквы в готическом стиле: «Рыба ищет, где глубже, а человек, где интереснее!».

Руки, опять-таки без участия сознания чародейки, печатали сообщение в личку чародея.

—Мне позвонили с телефона питомца. Боюсь, они вышли на меня.

— Успокойся, — последовал почти мгновенный ответ, и Рина увидела, что переписка идёт с Астродамусом, — кто они? Что значит вышли? Почему телефон питомца не был уничтожен?

— Чародейка Поволжья. Она так назвалась. Я думала, звонит ОН. Он должен был разбить телефон, он обещал мне. Страшно. Почему ОН не откликается на мой зов? Что делать?

— Не паникуй. Не всё сразу, — Астродамус печатал быстро, — Ч.П. ничего не сможет доказать, как и полиция. С ней я решу сам. У меня вечером важная встреча в языковой школе, но к десяти часам буду у тебя. Сиди дома, никуда не выходи и никому не звони. Приеду, разберусь. Поняла меня?

— Да, сенсей. Поняла, — в конце строки была эмодзи с вежливым поклоном.

— У меня всё под контролем. Жди.

Девушка закрыла переписку, и в глазах чародейки мир слегка расплылся, теряя чёткость очертаний, а к горлу подкатила знакомая дурнота. Рина поняла, что заклятие как бы перематывает время, показывая лишь моменты, связанные с убийством. Она не «слышала» мыслей жертвы, но вполне чётко ощущала отголоски эмоций, которые переживала нынешним вечером Кира: досаду, смешанную с глубоким уважением к Астродамусу, страх, тревогу, отголоски сожаления, жгучую обиду (по отношению к кому, было совершенно непонятно), сомнения и неожиданно острую горечь утраты. Но о ком или о чём горевала Зайка несколько часов назад, оставалось тайной. Она полистала фотографии на ноутбуке. Остановила взгляд на фото, где она, ещё с длинными русыми волосами обнимает за шею довольного, улыбающегося Снорса. Гном по-свойски держал её за талию, и выглядели они оба вполне счастливыми. Потом были фотографии на море, в альпинистском снаряжении, на фуникулёре. И везде рядом с Кирой маячила фигура гнома. Завершала эту эпопею свадебное фото, только на нём рядом со Снорсом в белой фоте гордо стояла Наталья, а Кира находилась поодаль. Она успела остричь волосы, и была одета в розовое платье подружек невесты, коих оказалось целых трое. Чародейка почувствовала нахлынувшую горечь, воспоминание буквально обжигало. После этого опять последовал провал, напоминающий промотку видео, и чётким всё стало, когда Зайчевская поглядела на электронный будильник, красные цифры которого показывали 22.18. Тревожно. Жертва снова усаживается за ноутбук. Явственная досада и сожаление, что Астродамус не дал ей своей номер телефона. Почему? Ведь Зайка – не обычная гостья на его сайте, она столько сделала, так старалась, а всё одно остаётся на общих основаниях. Чужие чувства захватывали, затягивая в эмоциональные переживания настолько, что чародейке с трудом удавалось анализировать происходящие события.

— Где вы? – быстро печатала Кира, — мне как-то не по себе.

Ответа не последовало. Астродамус отсутствовал в сети.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Где тебя носит, старый ты пень? – написала Зайчевская, потом невесело усмехнулась, стёрла написанное.

Где-то на противоположной стороне улицы взвыла собака. Вой разнёсся унылый, протяжный с истерическими нотками страха. Кира замерла. Собака соседей (в голове чародейки нарисовался образ кавказской овчарки палевого цвета со свалявшейся местами густой шерстью) зашлась истошным лаем, который внезапно оборвался жалобным вскриком, до мурашек напоминавшим человеческий. Кира беспомощно оглянулась на будильник. 22. 36. Из сада раздался какой-то шум. Девушка метнулась к входной двери, проверила, что она заперта и повернула защёлку дополнительного запора и на всякий случай заложила дверную цепочку. Постояла, прислушиваясь. Потом медленно возвратилась в центральную комнату дома. В окно ударилась целая стая летучих мышей, Кира, парализованная страхом, наблюдала за мягкими крыльями, которые подобно гигантским мухам бились в окно.

— Это – просто летучие мыши, — не очень уверенно сказала Кира сама себе, — их много в это время года. Скоро подъедет сенсей. Он решит мои проблемы.

Чёрная копошащаяся волна отхлынула от окна, взмыла ввысь и растворилась в ночном небе над Междуреченском. Чародейка ощущала дрожь, пробирающую Зайку до самого нутра, страх, который она пыталась прятать даже от самой себя, надежду, что Астродамус вот-вот подъедет, отголоски мыслей о множестве вещей, что могли задержать его в дороге.

— Надо выпить кофе, — делано бодрым тоном самой себе велела Зайчевская и пошла на кухню. Жестяная коробка со смолотым заранее кофе, две ложечки в турку, небрежно налитая чашка воды, поворот ручки варочной поверхности. Ожидание, во время которого Кира не знала, куда себя деть. Взяла сумочку, покопалась в ней, вытащила карманное зеркальце и зачем-то подкрасила губы. Привычное действие чуточку успокоило, придало уверенности. Она поправила причёску и перелила в чашку начинающий поднимать ароматную пенку кофе. Пара глотков, чашка, обхваченная ладонями, как будто ей холодно. Тишина одинокого вечера нарушилась шумом прямо под окнами дома. Кира ставит чашку с недопитым кофе на стол и осторожно подходит к окну. Сбоку, как шпионских фильмах, отодвигает штору, и отшатывается. Прямо на неё в упор смотрят два золотых глаза на морде-черепе. Сквозь ветвистые рога просвечивает луна, мешая свой блёклый свет с жёлтыми отсветами уличных фонарей.