Много отличных парней не пережили это испытание. Из слаженных воинов лиронской армии люди превратились в посредственных строителей, копателей и ленивых охранников казарменного порядка посреди забытых богами орочьих земель.

Больше всего Адам жалел, что Съерга сегодня не будет с ним в связке. Опытный южанин обычно шел в копье вторым и всегда надежно прикрывал спину, но проклятый понос убил бесстрашного воина. В то время как малейшую царапину командиров исцеляют зелья или армейские лекари, простые солдаты гибнут сотнями не пойми от чего и ради чего. Такими темпами ещё через десять лет казармы опустеют сами собой, и никакой войны для этого не потребуется.

– Хилт, пойдешь вторым. Возьми нагрудник и щит Съерга. Сегодня ты со мной выступаешь на острие, прикроешь спину.

Раньше их боевое копье состояло из четырех лучников, четырех копейщиков и двух истинных воинов, включая самого Адама. Давно примкнувший к команде Хилт в своем прежнем отряде был простым копейщиком, на этом месте значился и у них с тех пор, как ушел из жизни Гальтон. Лишь три месяца назад Съерг начал готовить Хилта для работы на острие, будто знал, что сам покинет эту землю. Со скуки ветеран так загонял молодого парня тренировками, что доходяга сумел не то что забраться, он взлетел на ступень ученика истинной школы боевого мастерства. В обычной жизни, чтоб добиться таких успехов, деревенскому вояке понадобился бы год, а может, два, однако, окруженный опытными бойцами, Хилт быстро перенимал науку боя кривой саблей. Оружие это нетипичное для лиронцев, но лишь такие клинки уважал Съерг, когда-то путешествовавший охранником по просторам Лиронии и пустыням Калирата в составе торгового каравана.

С саблей южанин прошел всю войну, и вот теперь он мертв. Ужасная судьба.

Десяти минут хватило, чтобы боевое копье Адама развернулось на большой площади плечо к плечу с такими же простыми солдатами, которые пришли чуть раньше.

– Сегодня нам выпала честь усмирить непокорный дух орков. Возможно, это последний очаг сопротивления диких племен в истории человечества, и мы войдем в летописи великими победителями, – вещал жирный барон Луи д’Аквинтани, проезжая мимо неоднородной массы солдат на своем красивом жеребце. Адам помнил этого барона ещё довольно молодым поджарым сильным воином, орудующим боевым молотом и магией в центре битв, но время изменило всех. Кто-то иссох и помер, а кто-то вот разжирел. Надо признать, что произносить пафосные напутственные слова у барона по прозвищу «ВЫхолодец» всегда получалось просто отлично. Адам представил себя на его месте и понял, что ему нечего было бы сказать этим людям, обреченным до конца своих дней прозябать в проклятых землях Хосдура, окажись он на месте барона.

Он невольно скосил взгляд на своих ребят и тяжело вздохнул. Его копье было далеко не лучшим даже среди пеших воинов, а в первых рядах всегда стояла конница. Всадники шли в атаку раньше всех, разбивали сплоченные ряды зеленокожих, превращая их в сборище опасных, но всё-таки одиночек, и всегда получали в награду больше. Первые в атаке, первые же при разделе добытых трофеев. И без того хорошо экипированные и вооруженные, они захватывали всё самое ценное. Богатые богатели, а пешие… Пешим доставалась только ржа, тлен и грязь. Да мечтать накопить деньжат и тоже стать верховым отрядом.

В Хосдуре конь стоит больших денег, а боевой конь – просто немыслимых богатств. Да и кто будет учить его лучников стрелять из седла, а копейщиков – держаться верхом.

Адам вспомнил свои уроки верхового боя в рыцарской школе и едва ли не пропустил главную мысль в речи капитана.

– Я решил, что первыми на этот раз пойдут пешие копья. Рыцари, вам тоже придется спешиться и вспомнить, каково это – брать врага на клинок. Вы спуститесь в плавильни последними. Вперед, мои верные воины, и да пребудет с нами Файрвен.

Глава 1. Предместье Крокхарда. Четырнадцать дней спустя

Заостренное ушко молодой рыжеволосой эльфийки украшало сразу три массивные орочьи серьги, инкрустированные кровавой яшмой. Под такой тяжестью мочка ее единственного уха вытянулась вниз, и это окончательно обезобразило добрую, но слишком уж мрачную целительницу.

Адам понимал, что за годы войны и рабства девушка с даром целителя наверняка видела раны куда как страшнее той, что уродливым шрамом затянулась на его груди, но почему-то хотелось быть для нее особенным, чтоб хотя бы она запомнила его.

– Что скажешь, красотка? – прохрипел он и зашелся приступом булькающего кашля. В груди разлился огонь, захотелось выть раненым волком, как это делали орки на поле брани. Пришлось терпеть боль, стиснув зубы.

– Жить будешь, – нехотя обронила эльфийка, поправив тугую повязку на груди очередного солдата ненавистной ей армии. На его груди.

Столько крови, столько смертей и увечий должны были встретиться на пути этой одаренной, чтоб блеск ее чуть раскосых золотистых лисьих глаз навсегда померк, плечи опустились, а спина, когда-то и в самом деле красивой девушки, согнулась под тяжестью и безнадегой существования. Но Адам во что бы то ни стало хотел запомниться ей.

– Хреново, – постарался пошутить он, получилось это и впрямь хреново, поэтому лицо девушки осталось безучастным.

Видимо решив, что говорить больше не о чем, эльфийка собралась уйти, однако он придержал в тот день ее сухую морщинистую руку.

Зрелище сломленной представительницы вечно веселых и заносчивых эльфов так засело в памяти, что и сейчас сознание решило вернуться именно с того разговора в общей палате захудалой лечебницы Крокхарда.