Раздались одобрительные возгласы, и динамовцы дружно зааплодировали вдохновенной речи своего тренера. Я тоже хлопал в ладоши вместе со всеми, осознавая, что немалую толику в этот триумф советской школы бокса доведется внести и мне. Ну, во всяком случае, я на это очень сильно надеялся, а получение разряда на турнире только укрепило мою веру в собственные силы.

«С другой стороны», – подумал я, «на этой же Олимпиаде будут выступать и наши приятели-кубинцы. А они ой какие бойцы – международного масштаба! Им противостоять будет намного сложнее, чем этому вчерашнему утырку – „армейцу“. И подыгрывать они нам точно не будут – это уже будет самый настоящий поединок, а не дружеская встреча за чаем. А с другой стороны, чего переживать-то? Спорт – это и есть постоянное испытание своих возможностей. А главное – что все эти возможности у тебя всегда в наличии. Просто иди в зал и тренируйся. Так что теперь нужно будет впахивать еще больше, чем до этого. Только так можно будет на что-то рассчитывать».

С такими мыслями я и завалился спать после душевных посиделок с нашим Григорием Семеновичем. На природе (хоть и в помещении) спится намного лучше, чем в городе, так что выспались все мы всласть. А наутро наш тренер выстроил нас перед домиками и сделал очередное объявление:

– Значит, так, друзья мои! Сейчас мы все дружно идем завтракать, а потом возвращаемся сюда, и нас уже будет ждать автобус. Я надеюсь, все уже собрали свои вещи? Чтобы не возиться после завтрака и не задерживать остальных… Кхе-кхе. Мда, – Григорий Семенович, кажется, задумался о чем-то своем. – В общем, так. Вас ожидает еще один приятный сюрприз. Автобус довезет нас до нашего общежития в Москве, после чего все вы получаете ровно десять дней заслуженного отдыха!

– Ура! – выкрикнул Сеня. Его поддержали радостными выкриками и остальные ребята. А у меня почему-то первая мелькнувшая в голове мысль была о том, чем же мне занять эти будущие десять дней.

– Это будут, если можно так выразиться, ваши каникулы, – продолжал Григорий Семенович. – Отдыхайте, но! – он поднял вверх указательный палец. – Не расслабляйтесь слишком сильно! Не должно быть такого, что вы потом вернетесь в зал и будете мучительно вспоминать боксерские движения. Или заново учить свои руки бить. Где-нибудь в сторонке, потихонечку, понемножку, все равно зарядку делаете, физкультурой занимаетесь. Не забывайте, что вас потом ожидают сборы на Северном Кавказе. И если вы зе десять дней умудритесь растерять все то, что приобретали последние месяцы – а такое вполне возможно – то вам на них придется, мягко скажем, тяжеловато. Тем более, что Северный Кавказ – это регион с давними боевыми традициями, и никаких скидок вам там никто делать не собирается. Всем все понятно?

Мы закивали головами и отправились на завтрак. Но вот садиться вместе со всеми в автобус мне не пришлось: прямо у наших домиков я увидел своего отца. Оказывается, они еще на турнире договорились с Григорием Семеновичем, что он на эти десять дней заберет меня домой. И теперь отец гордо высматривал меня среди других отдыхающих.

– Ну здорово, мой чемпион! – обнял он меня.

– Я еще не чемпион, – возразил я. – Я только самый начальный разряд получил.

– Неважно, – отмахнулся отец. – Для меня ты все равно уже чемпион! Ты проявил не просто упорство, но и целеустремленность. А я всегда ценил в людях эти качества.

То, что отец теперь меня ценит и принимает мое увлечение боксом, конечно, было приятно и лестно. Неприятным было другое: я по-прежнему мало что понимал о жизни мальчика Миши до того момента, как в его тело вселился я. Что я, допустим, люблю делать по дому, а что терпеть не могу? Как я вообще веду себя с родственниками? Да черт с ними даже, с родственниками – в процессе общения такие вещи понимаются быстро – но вот, к примеру, эта машина, за рулем которой сидит сейчас мой отец и которая наматывает километры по направлению к Москве – она вообще наша? Или он взял ее у какого-нибудь знакомого или служебная? Вроде бы мелочь, с одной стороны, но с другой – на таких мелочах обычно палятся даже специально подготовленные агенты. А мне, при всем своем прошлом жизненным опыте, до уровня агента было ой как далеко. Вот так ляпнешь что-нибудь, не подумав и даже не заметив – а на тебя потом годами будут коситься. И поди разбери, как из такого выпутываться. Да, угораздило меня, конечно…

«Лучше бы это мое новое обличье было сиротой», – вдруг подумал я, и мне тут же стало стыдно от этой мысли. Родители Миши-то тут при чем? Обычные люди, не хуже и не лучше других родителей.

– Я, видишь, ради такого не только командировку себе продлил, но и служебную машину выпросил, – похвастался отец в перерыве между какими-то замечаниями о столице. Ага. Теперь я знаю, что машина – не его. Уже легче. Но за рулем он держится достаточно уверенно, значит, машина у нас есть. Ну или ему приходится часто ездить за рулем по работе.

– Слушай, я тут подумал, – вдруг заговорщицки сказал отец. – Если мы отправимся домой на несколько часов позже, мы ведь никуда не опоздаем, так?

Я неуверенно пожал плечами, не понимая, что он имеет в виду.

– А ты Москву-то хоть видел? – улыбнулся отец. – Наверняка же со всеми своими тренировками и выездами даже город было некогда посмотреть! Айда на Красную площадь, прогуляемся!

Что ж, прогуляться – это неплохо. Я и сам все хотел как-нибудь улучить момент и прогуляться по столице – так, чтобы не бегом, не по дороге куда-то, не опаздывая к назначенному часу в общагу, а не спеша, разглядывая улицы и людей. Но отец был прав – с нашим расписанием, да еще помноженным на все эти разборки то с дембелями, то с их сестрами, все это время мне было совсем не до прогулок. Так что теперь можно было совместить приятное с полезным – и по центру Москвы пройтись, и побеседовать с отцом, мимоходом выведав у него какие-нибудь полезные детали нашей семейной жизни.

– Ты, сынок, только пойми меня правильно, – говорил мне отец, когда мы измеряли шагами брусчатку Красной площади. – То, что я говорил тебе, когда приезжал к тебе в общежитие, и раньше еще, в лагере… Я ведь беспокоюсь о тебе. Знаешь ведь, как это бывает, когда человек никак не может определиться в своем жизненном выборе, и его начинает шатать туда-сюда. То ему нужен один спорт, то другой, то музыка, то художественная школа, то он в сыщики хочет податься, то во врачи, то в космонавты… А потом посмотришь: ему уже лет тридцать, а все его профессиональные достижения – улицы подметать. Так и не смог ничего конкретного выбрать. А сколько было амбиций!