Малютка

После самоубийства сына во время расследования дела «Пурпурной Сети» инспектор Элена Бланко уволилась из полиции и не поддается на уговоры бывших «боевых товарищей» пересмотреть свое решение.

Но известие о похищении ее подруги субинспектора Чески Ольмо заставляет Элену вернуться в отдел и присоединиться к поискам.

В ходе расследования выясняется, что коллеги не так хорошо знали Ческу, как им казалось. Она многое скрывала от них. Ей предстоит ответить на множество трудных вопросов. Но это будет потом. А сейчас они должны успеть спасти ее.

Свадебное платье ей жало, от него пахло нафталином, а цвет его, когда-то наверняка белый, теперь было трудно определить, — то ли кремовый, то ли желтоватый. Что говорить, не о таком бракосочетании мечтала Валентина в пятнадцать лет… Платье принадлежало Рамоне, матери мужчины, за которого она вышла замуж и который даже не удосужился поцеловать ее, когда регистратор объявила их мужем и женой. Свекровь, женщина жесткая и неприятная, была гораздо полнее Валентины, но платье чуть по швам не трещало — все-таки четвертый месяц беременности. Непонятно, почему этот мужчина согласился жениться на ней, ждущей ребенка от другого.

Валентина сняла платье. Осталась в комбинации — дешевенькой, купленной на рынке. Сколько раз она представляла себе, какое белье купит для первой брачной ночи! Что-то вроде того, в котором девчонки из клуба принимают клиентов. Вместо этого на ней были белые трусы и не идущий к ним лифчик, с грехом пополам поддерживавший грудь, которая все росла и росла. От собственного отражения Валентине стало грустно и тошно.

И все же она гораздо привлекательнее, чем ее муж Антон — маленький, угрюмый, с редкими, несмотря на молодость, волосами, и бегающим взглядом. Он воняет так, словно неделями не моется; кажется, у его пота запах свиного хлева. Эта вонь преследует Валентину с первой минуты в доме, где она теперь будет жить — видимо, всегда.

Ей двадцать три, она лет на пять старше своего новоиспеченного супруга. У Валентины стройная фигура, правда уже слегка подпорченная беременностью. Лицо вот не очень — индейских черт, присущих почти всем боливийкам, не скроешь. Ей-то они никогда не казались уродливыми, но испанцам не нравились. Знали бы они, сколько всего ей не нравилось в мужчинах, которых она встречала в этой стране.

С тех пор как она приехала в Испанию, удача не улыбнулась ей ни разу, даже мельком. Хотела открыть свой магазинчик, а пришлось прислуживать в доме, где хозяин насиловал ее каждый раз, когда они оставались наедине, пока хозяйка, видимо что-то почувствовав, не уволила ее без объяснений. Она успела сменить не одну работу, пока дело дошло до этой свадьбы, а что дальше – неизвестно: может, ее ждет спокойная счастливая жизнь, а может, она совершила страшную ошибку. Она ведь просила совсем немного: лишь бы дом не вонял свинарником, а супруг был чуть симпатичнее, мужественнее и приятнее, чем Антон. Но все пошло наперекосяк, и единственное, что ей удалось — выйти замуж, — привело ее в эту деревню, в этот дом, оказавшийся не намного лучше покинутого ею дома в окрестностях Санта-Крус-де-ла-Сьерра, где она родилась и где отец собственноручно сложил очаг.

В тех краях к свадьбе готовятся заранее, пиво льется рекой, мясом кормят досыта; гости приходят в лучших нарядах, вокруг мелькают вышитые юбки и сомбреро; приглашенные музыканты играют вальс, под который кружатся жених и невеста, — это поистине счастливый день. На свадьбе Валентины гостей не было — только они с Антоном и Дамасо с Рамоной, родители жениха, они же свидетели. Никакой музыки; никто не осыпал молодоженов ни рисом, ни цветочными лепестками. Все угощение состояло из прохладительных напитков в баре на площади, мисочки сухофруктов и порции кальмаров, которыми их угостил Анисето, хозяин бара, обрадованный появлением новой посетительницы. Он единственный поздравил Валентину и нерешительно крикнул: «Здоровья новобрачным!»

Сейчас она была в комнате одна, муж с ней не пошел. Она-то думала, что он захочет исполнить супружеский долг безотлагательно, однако Антон, похоже, предпочел дождаться ночи. За все время недолгого ухаживания, вернее, пантомимы, предшествовавшей свадьбе, он ни разу не выказал ни малейшего интереса к ней.

— Через полчаса ужин, не опоздай.

Рамона вошла без стука, застав ее перед зеркалом в трусах и лифчике. Она никак это не прокомментировала, но Валентина остро ощутила презрительное равнодушие свекрови. За эти полчаса принять душ она уже не успеет, смыть с себя запах нафталина и ощущение, будто выпачкалась в грязи, не получится — но спорить Валентина не решалась.

С Антоном она познакомилась всего две недели назад. Это его отец, Дамасо, заметил ее в клубе — нет, не среди хостес, она всего лишь мыла там посуду, полы и туалеты.

— Если выйдешь за моего сына, вытащу тебя отсюда, — предложил он. — Мы не богачи, но у тебя все будет.

— Я беременна.

— Ребенку дадим нашу фамилию.

Вот и все. Она даже не спросила, чем они занимаются, только обрадовалась, что малыш, которого она ждала, — она до сих пор не знала, мальчика или девочку, — будет жить в нормальном доме, а не в придорожном клубе в окружении проституток. Что ему не придется терпеть нужду, как приходилось ей.

На ужин подали фрикадельки, просто превосходные, вкуснее Валентина в жизни не пробовала. За ужином все молчали, только Дамасо, свекор, объяснял ей, что самое главное здесь — свиньи, они всех кормят. Рассказывал, как ухаживать за животными, в какие часы давать им еду, что и как убирать…

— Такие тут правила, — заключил он.

Это не правила, поняла Валентина, это законы. И, судя по общему молчанию, их соблюдение обязательно.

После ужина она ждала мужа в спальне. Полагая, что теперь-то он захочет с ней спать, Валентина приготовилась — надела ночнушку, подарок одной девчонки из клуба, в которой та встречала клиентов и которая, по словам проститутки, заводила мужчин. «Сделай так, чтобы он тебя захотел, и хватай его за яйца. Если все получится, неважно, каким способом, он всегда будет о тебе заботиться».

Отец ее ребенка и не думал о ней заботиться, он был проезжим, случайно заглянувшим к ним в клуб. Она не помнила ни его имени, ни зачем переспала с ним, даже не была уверена, что узнает его при встрече. Деликатностью испанцы не отличались, все это она уже испытала и чего-то подобного ждала этой ночью от мужа. Но Антон, похоже, был не таким: войдя в комнату — к вони свинарника теперь примешивался запах вина, — он не стал ни целовать ее, ни желать доброй ночи. Лег и заснул.