И быстрее. Эту мысль я додумывал уже на лету, длинным прыжком уходя от неожиданно кинувшегося на меня монстра. А следом признал, что да, и тупее тоже. Как минимум другие скелеты в проходе не застревали, хоть справедливости ради, они были и поменьше. С другой стороны, голема вообще не волновало, в какую сторону двигаться и как атаковать, составляющие его тело костяки торчали в разные стороны и каждый пытался достать меня, от чего чудовище немного шатало, но оно быстро осваивалось. И даже потеря пары голов ничего не изменила, зато мне пришлось уходить, когда острые и прочные как сталь костяные пальцы царапнули меня по плечу. Если бы не Каменная кожа, по любому вырвали бы сустав, а так отделался несколькими неприятными царапинами. Тоже ничего хорошего, мало ли какие микробы водились на дохлых фашистах, но всяко лучше, чем без руки.

Следующие полчаса я только и делал, что метался по пещере, пытаясь не дать себя заломать и бил по всем частям тела голема, до которых мог дотянуться. Помогало это так себе, даже проломленная голова не гарантировала, что весь остальной скелет отомрёт и повиснет мёртвым грузом. Нет, он продолжал орудовать конечностями, пытаясь достать ловкую паскуду, то бишь меня, и таки приобщить к остальным. Почему я так решил? Да потому что те костяки что внутри, явно держали те, что снаружи, а значит когда-то они не были единым целым, и объём голем нарастил постепенно. Точно так же он и терял броню, кость за костью, пока я не очистил его как капусту. И добрался до кочерыжки.

Центральный скелет на удивление, оказался не нацистом. Насчёт национальности гестаповцев, я предположений не делал, масса французов служила в войсках вермахта, гораздо больше чем в Сопротивлении, до момента, когда падение рейха стало неизбежным. Вот тогда лягушатники дружно повалили в ряды победителей и даже оказались в группе подписывающей капитуляцию Германии. А вот до этого жили с немцами душа в душу. За исключением таких людей как Жан Мулен и его команды.

Ведь, судя по всему, это был один из его соратников. Кто-то, кто остался заперт в подземелье, когда сам Архонт сгинул в бою с фашистскими ублюдками. И мне даже немного жаль было обрывать его существование, но всё же останки должны покоиться с честью, а не пытаться сожрать живых. Поэтому я хоть и дал себе слово, обязательно узнать кто это был и добиться его торжественного погребения, без каких-либо сантиментов снёс остаткам голема последнюю голову. И едва успел отскочить, когда вся эта куча костей шумно обрушилась на пол, теряя связь друг с другом. И лишь после этого почувствовал пульсацию. В старых парижских катакомбах, на довольно большой глубине, словно билось чьё-то сердце, рассылая вокруг себя волны энергии.

Найти источник этой пульсации оказалось непросто, его основательно засыпало костями. Пришлось изображать из себя мини экскаватор, хорошо хоть владельцы не были против. И через минут двадцать упорного труда у меня в руках оказалась металлическая шкатулка, от которой основательно несло энергией. Но поразило меня не это, а символ, выбитый на крышке. Я даже достал телефон и включил фонарик, чтобы убедиться, что не ошибся. И сделал несколько снимков на будущее в качестве доказательства.

Ведь не часто удаётся найти что-то украшенное буквой «N» в окружении лаврового венка, который венчает золотой орёл, держащий в когтях молнии. И да, мне не нужно было рассказывать, что это, монограмму Наполеона Бонапарта я уже встречал ранее в самом Париже. Поэтому ничуть не удивился тому, что увидел, когда открыл крышку. Под несколькими слоями свинца размеренно билось живое сердце Великого Императора. Это было истинное Сердце Парижа, неизвестно как сохранённое и превращённое в могучий артефакт. И с этого момента на моей спине висела крупная мишень для любого, кто хотел заполучить его себе, а таких на вскидку было половина мира.

Глава 20

— Ты… откуда? — мне на плечи словно рухнула бетонная плита. — Ты отдашь мне Сердце немедленно!!!

— Да вот уж хрен вам, уважаемая Мария Ивановна, — Даже на коленях стоять удавалось с огромным трудом, старушка была весьма сильна и опытна. — И кстати, пытать меня бесполезно. Это даже цэрцушники признали. Мне отбросить копыта как два пальца… обтереть. А вам потом с Матушкой Зимой объясняться.

— То, что Сикорская была твоей наставницей не означает, что она будет за тебя мстить, — довольно логично отбрила меня Лепаж. — И даже если ты сумеешь умереть, у меня есть способы заставить тебя говорить!

— Какие подробности, — услышанное меня не особо воодушевило, но я не собирался сдаваться. — а насчёт Татьяны Игоревны есть один нюанс. Я встречаюсь с её праправнучкой, Софьей. Мы были одноклассниками и уже почти два года вместе. От этом тоже можно найти в сети, там нас регулярно осуждают за аморальное поведение. Только вот сама Зима Мама ничуть не против нашего общения. Так что подумайте, оно вам надо получить такого врага. И вообще у нас был договор, если вы не забыли. И сейчас ваша семейка рискует остаться и без Сердца, и без исполнителя хитрого плана.

— Будь ты проклят, коммунистический выкормыш! — несмотря на экспрессию в голосе женщины давление пропало, от чего я даже подпрыгнул, настолько привык сопротивляться. — Как же я вас ненавижу!!!

— Да, да, во всём виноваты большевики, — я наконец, сумел нормально выпрямиться, и потянувшись, рухнул в ближайшее кресло. — всё отняли у вас, несчастных. А на то, что что при вашем правлении голодные бунты были каждый год, люди мёрли как мухи, смертность в сиротских приютах зашкаливала за шестьдесят процентов, а вместо заводов и фабрик строились дворцы для императорских шлюх, вам плевать. Быдло и на лебеде да мякине проживёт, пока вы хранцюзской булкой хрустите.

— Дворяне служили отчизне! — возразила мне урождённая Кашинцова, но как-то без внутреннего запала. — Всё что мои предки делали, совершали исключительно ради процветания Святой Руси!

— Ну да, ну да, — я кивнул, устраиваясь поудобнее. — Уж как она зацвела от указа о кухаркиных детях и не передать. Давайте оставим этот спор. Вы всё равно меня не услышите, собственно, это и было причиной революции, даже двух. Поэтому вернёмся к нашим баранам. Я своё слово держу, хоть мог просто забить на вас, отсидеться в убежище, а то и свалить на нашу общую родину с Сердцем под мышкой. Уверен, меня бы там встретили как героя. Но я здесь. Может и вам стоит вспомнить о чести?