– Доброе утро, – приветствую я Женю, которая распласталась на диване, лениво читая какой-то журнал.

С Женей мы познакомились две недели назад. Именно в тот момент, когда я пришла сюда трудоустраиваться. Женя – административный лаборант, знает где и что лежит, проводит инструктажи для новеньких, составляет графики дежурств и много чего ещё. Собеседование я прошла онлайн, потому что в лабораторию срочно требовался сотрудник. И в девять часов вечера, сидя перед камерой ноутбука, в домашних шортах и стильном пиджаке, который я впопыхах натянула на себя, приятная женщина HR задавала мне неимоверно глупые вопросы. Она вообще не была в курсе того, чем занимается лаборатория. И когда я начала задавать ей встречные вопросы, HR тактично съехала на абстрактные ответы, которые она зачитывала с листка бумаги. Было странно, но все-таки, меня приняли.

– Доброе, – отзывается та и, подняв на меня глаза, добавляет, – кто тебя так?

Я аккуратно снимаю пальто с себя и рассматриваю его на свету.

В ткань въелись грязные пятна. Отстирать это и впрямь будет очень сложно. Уж не знаю, из чего сделаны лужи в Москве, но выглядит это – ужасающе.

– Индюк какой-то, – отвечаю Жене с досадой в голосе, и стоило мне опустить пальто, как а дверях появляется Он.

Моё сердце замирает, кажется, дважды за одну секунду.

– Доброе утро, Марк Борисович, – здоровается первой Женя, а я перевожу взгляд: вначале на Женю, потом на мужчину.

Робeр Марк Борисович.

Тот самый сын самого Робера Бориса Алехновича, что является владельцем сети этих медицинских исследовательских центров и одного из самых почетных ученых в моей записной книжке.

Тот самый красавчик центра, о котором все девочки судачат за обеденным столом.

Тот самый когда-то молодой аспирант, который едва ли в свои двадцать пять защитился на PhD в Высшей технической швейцарской школе (ETHZ) по направлению в науках о жизни докторскую степень кандидата наук, если бы не авария. Зарубежной ученой степени, PhD, более чем хватало, чтобы настаивать обращаться к себе только с титулом «Доктор».

В проеме застыл мужчина, тот самый, которого я видела в лифте. Кто, собственно, и является тем самым индюком, который окатил меня грязью на своей машине у центра.

– Я смотрю, вы время не теряете? – спрашивает тот, выгнув бровь, по всей видимости, обращаясь ко мне.

Женя с удивлением смотрит на меня, но мне ответить ей нечего. Я вообще хочу провалиться сквозь землю, лишь бы этот день не продолжался.

– И вам доброе утро, – добавляет Марк с едва слышимой ноткой сарказма и, удалившись в свое мужское крыло, закрывает за собой дверь.

В комнате отдыха на секунду воцарилась тишина.

– Ты чего встала как вкопанная? – спрашивает Женя.

– Легок на помине, – выдавливаю из себя и вешаю свое пальто на руку.

– Ты о ком?

– О нем, – киваю головой в сторону закрытой двери мужского крыла.

Женя отводит взгляд от журнала и смотрит на меня с удивлением своими серыми глазами.

– Подожди, – говорит она шепотом, а после подрывается с места и подлетает ко мне. – Ты хочешь сказать…

– Именно то, что ты сейчас подумала, – фыркаю в ответ и выдыхаю из себя., – это он меня облил.

– Ты же знаешь… кто это?

Иду в женское крыло, чтобы убрать уличную одежду и переодеться в халат и тапочки, и томно кидаю через плечо:

– Ну теперь… я знаю кто это.

Женя вприпрыжку следует за мной. Мы проходим через шлюз, где я оставляю верхнюю одежду и переодеваю ботинки на сменные тапочки. Далее крохотная раздевалка: двадцать шкафчиков в полный рост на нашу лабораторию, где мы храним свои вещи под замком. Две лавочки, на которых переодеваемся. В углу стоит контейнер для грязных халатов. Туда можно бросить испачкавшуюся реактивами одежду, и через несколько дней прачечная вернет тебе новую. У меня есть несколько комплектов белой пижамы из футболки и штанов, и столько же халатов, на которых прошит закрепленный за мной номер. На этом, пожалуй, и, впрочем, все.

Я кладу сумку на лавочку и подхожу к своему шкафчику, нахожу маленький ключик на брелке и поворачиваю ключик вводя пин код на сенсорной панели.

– То есть… – задорность голоса Жени меня начинает подбешивать, – ты хочешь сказать, что Марк Борисович…

– Ехал с такой скоростью, что не заметил меня, идущей по тротуару, – заканчиваю фразу за Женю и вытаскиваю халат.

– Очуметь! – хихикнув выдаёт Женя.

– Ничего смешного.

Коллега аккуратно садится на край лавочки и добавляет:

– Нет, ну это просто очуметь не встать!

– Более того, – одеваю сверху белую футболку, следом халат и, застегнув на все пуговицы, добавляю, – я назвала его в лифте индюком.

Женя прикрывает рот рукой, хотя перед этим с её уст срывается протяжное “а”, а после, она начинает смеяться как не в себя. Её лицо краснеет от напряжения мышц. Конечно, если бы я была на её месте, то наверняка бы тоже смеялась. Но почему-то мне не до смеха.

Пока я переодеваю штаны, Женя вроде бы успокаивается. Она одергивает свой халат и заправив волосы за ухо добавляет: