Я хмурю брови и вспоминаю о том, что мне рассказывали на семинаре по иммуногистохимии.

– Да, кажется, нам что-то такое рассказывали…Ну конечно! – хмурюсь я. – Где, вы говорите, можно найти буферы?

Кажется, Доктору Роберу понравился мой энтузиазм, потому что его взгляд разом сменился на удовлетворительный с радостным отблеском. Но он не отступает от своего и продолжает:

– Вон там, – он показывает рукой направление. – Если не найдете, спросите Женю, она здесь все знает.

Сказать по правде, Доктор Робер меня переиграл. Я же знала, что не надо было механически повторять одно и то же, но почему-то упустила такой важный момент… И теперь я чувствую, что мне стыдно. Стыдно за то, что не попыталась разобраться с этим сама, посмотреть литературу и потратила неделю и кучу дорогущих реактивов впустую. И противно от того, что дала Доктору Роберту – поблажку. И теперь, он выглядит как самый счастливый индюк на всей планете, аж тошнит от его… выражения лица!

– Пользуйтесь мозгами, Яна Андреевна, иначе вы даже испытательный срок не выдержите, не говоря уж пользе для науки. – Марк Борисович делает загадочную паузу, словно переводит дух, но полагаю, эта пауза должна как-то меня запугать. Дать понять, что я должна делать всё так, как хочет Робер, играть по его правилам. – и эта реплика выглядит так, будто бы он наносит добивающий удар мне в спину, вырываясь в этой гонке вперед.

И знаете что? Он меня победил. Окончательно.

– Да…Вы правы. – соглашаюсь, я опустив глаза на свои руки в латексных перчатках. – Я что-то упустила этот момент.

– Вы его просто не знали, – с издевкой произносит Доктор Робер. – И вряд ли вы добились результата, не будь меня тут рядом.

Мы буравим друг друга взглядами. В его серо-голубых глазах я различаю искры ненависти, которые то и дело, как нервный импульс мечется то туда, то сюда. Мы выходим из микроскопной и двигаемся к рабочим столам.

– А что вы тут делали, собственно говоря? – задаю ему вопрос и складываю руки на груди, продолжая прожигать мужчину своим взглядом.

В лаборатории становится тише. Женя и вовсе, делает вид, что занята чем-то важным, замечаю, как она, будто нарочно, гремит банками, а сама внимательно навострила все свои локаторы, лишь бы получше нас слышать.

– Смею заметить, Яна Андреевна, если вы не в курсе, то я сижу прямо напротив вас, – Марк указывает левой рукой в стену, которая нас, по всей видимости, разделяет. – И вы мне очень сильно действовали на нервы.

– Интересно же, чем? – вопросительно вздымаю брови, потому что это уже чересчур обвинять своих коллег в том, что они им мешают.

– Вы слишком шумно освещали свои неудачи в работе, что, несомненно, меня отвлекало. Дизайн эксперимента требует концентрации внимания от своего исследования, которое я провожу сегодня.

– Включили бы музыку, – развожу руками в сторону, дав понять, что не вижу ни единой причины, упрекать меня в том, что я ему чем-то мешала. – Вы же любите музыку?

– Да, но не в лаборатории, – парирует он и сует руки в карманы брюк.

– С каких это пор, вы командуете другими?

– С тех самых пор, как я руковожу этой лабораторией, когда меня назначили заместителем шефа, – с гордостью говорит тот.

– То есть, это единственное достижение в вашей жизни? – с издевкой задаю ему вопрос, и в конце, издаю короткий смешок. Он получается скомканным, но думаю, что правдоподобен.

Но, Марк Борисович – крепкий малый. Он строит угрожающий взгляд и склоняется ко мне ближе, словно, хочет что-то лучше разглядеть в моих глазах. Я стараюсь дышать ровнее, потому что меня тошнит от его парфюма. Меня уже тошнит от того, что мы работаем с ним вместе, и уж тем-более, тошнит от того, что он пытается помыкать мной. Он застывает в паре сантиметров от меня.

– Вы сегодня меня оскорбили и облили кофе. Хотите что-то еще добавить в свой позывной список сотрудника?

Его освежающее дыхание удается о мою щеку.

– А у вас на всех сотрудников есть позывной список?

– Нет, но…

Марк Борисович склоняется к моему уху. Дыхание опаляет мочку уха, а с его уст срывается:

– Но мне придется открыть его. И раз вы настаиваете, то начну с вас.

А после, как ни в чем не бывало, отстраняется от меня, не меняясь в выражении лица. Ровной походкой удаляется прочь, обогнув Женю и, по всей видимости, он идет к своему месту.

Я сглатываю тягучую слюну, возвращаюсь к микроскопу и смотрю на экран компьютера, на котором он оставил мне свои схемы. Рассмотрев их, я сохраняю свои записи, точнее, то, что сказал Марк Борисович. Выключаю приборы, протираю объективы от иммерсионного масла, прибираюсь на столе и, закрыв это, возвращаюсь к себе и усаживаюсь обратно на стул. Краем глаза замечаю, что Женя что-то жестикулирует. Поднимаю голову и не особо понимаю, что она хочет мне сказать. Мотаю головой из стороны в сторону, говоря о том, что “я не понимаю, что ты хочешь мне сказать.”. Но моя коллега поспешно поднимается с кресла и зазывает с собой, показывает на пальцах цифру пять.