Одну промашку я уже допустила. Нельзя допустить еще одну.

– Зачем?

Отвожу взгляд, не выдерживая. Не хочу вспоминать тот день, но он против воли всплывает в памяти, а вместе с ним и все те эмоции, которые разрывали меня на части.

– Потому что я пошла против него, - тихо говорю.
– Потому что Надя для него - нагулянный ребенок, а отец… Он был против.

– И что, он так просто лишил тебя родительских прав?

– А как ты думаешь?
– мой голос ломается. Мне физически больно говорить об этом. Больно за дочку, за наши поломанные судьбы. За то, что я была слишком слаба, чтобы бороться тогда.

– Я спрашиваю тебя.

В голосе Армана нет ни намека на понимание. Лишь холод и безразличие. Я не заслужила этого, но мне приходится переступать через себя, приходится выстраивать диалог, чтобы спасти наш с дочерью шанс на спокойную жизнь.

– Конечно, это было просто - он не дал мне даже возможности стать матерью в формальном смысле. Нашел меня в роддоме и поставил ультиматум - или он заберет Надю сейчас, и я ее больше никогда не увижу, или я буду играть по его правилам и видеть ее по строгому расписанию.

Я так и смотрю куда угодно - только не на Армана. Боюсь увидеть в его взгляде осуждение. Ненависть, злость, ярость, гнев - все это я смогу вынести. Но если в его глазах будет осуждение, я не справлюсь.

Я и так знаю, что мать из меня никудышная. Добить мою самооценку в этом плане - раз плюнуть.

– Таркович - мудак тот еще, - соглашается Нечаев.
– Но он не всесилен, Лена. Почему ты не пошла и не попробовала вернуть родительские права? Если, конечно, тебе было не плевать на дочку.

– Я…

– А может, это просто слезливая история, чтобы прикрыть твой план, который не выгорел?

Я все же поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с бывшим. Зря, конечно. Потому что каждое его слово сказано не на эмоциях, а равнодушно и спокойно.

Он мне не верит. Считает, что я выгораживаю себя. И это не потому что он хочет сделать мне больнее.

– Ты мне не веришь?
– беспомощно спрашиваю, хотя ответ и так очевиден.

– Нет, конечно, - фыркает он.
– Я не идиот. И папаша твой, пусть и мужик со связями, но не смог бы столько времени прикрывать такое преступление.

– Ты и понятия не имеешь, на что он способен.

– Или на что способна ты, - мрачно парирует Арман.
– Скажи, ты сама придумала весь этот план с долгом и якобы вынужденным браком с партнером папаши? Или он натолкнул тебя на мысль?

– Я клянусь, я ничего никому не сливала!
– отчаянно говорю, но вижу, что он не верит. Арман мне не верит! Своим желанием наказать за то, что я не делала, он все испортит.

– Ну, это мы скоро узнаем - как только вернемся в город и устроим вам с Марком очную ставку.

Внутри все холодеет от его слов. Вернемся…

Господи, нет. Если только я сделаю это, то все. Надю мне не видать!

– Пожалуйста, - умоляю его.
– Не надо! Он же заберет ее, понимаешь? Заберет у меня!

Меня начинает трясти, обхватываю себя руками, стараясь успокоиться. Эмоции сейчас сыграют против меня. Нужно мыслить здраво. Но стоит только подумать, что отец все узнает, а мы с Надей окажемся в зоне его возможностей, меня охватывает паника.

– Ты можешь рассказать правду здесь, - жестко усмехается Арман, чуть подается вперед, и я чувствую, как меня придавливает его взглядом.
– Последний шанс.

– Клянусь, я бы так не поступила с тобой, - шепчу, ужасаясь той решимости, что вижу в его взгляде.
– Арман, пожалуйста, в память о том, что между нами было, я прошу…

Он молчит, но что-то в его глазах такое мелькает, что я испуганно замираю.

– Отец ребенка где?
– тихо спрашивает он.

– Надя только моя, - тут же отвечаю я.

“Быстро. Слишком быстро…” - мысленно ругаю себя.

– Сколько ей?

– Два.

– Опять врешь, Лена, - тут же реагирует Арман.
– Лживая сучка. Я задал столько вопросов - и ты ни на один не ответила честно. И при этом смеешь о чем-то просить?

– Я клянусь, я ничего не знаю про флешку и материалы. Я ничего не забирала и не отдавала никому. Мы уехали из города сразу же - потому что у меня появились документы. Отец в командировке, и мне надо было успеть… Господи, Арман, да как ты не понимаешь - мне плевать на твою компанию и твоих конкурентов! Мне надо спасти дочь, увезти ее подальше и найти врачей. Я не могу ее снова потерять!

– Возраст, Лена, - чеканит он, медленно поднимаясь из-за стола.
– Точный возраст ребенка!

Я почти не дышу. Вся моя жизнь сейчас висит на волоске. Не только моя, но и Надина. Если я не смогу убедить его, не сумею развеять его подозрения, то все пропало.