Я, собравшись с духом, с холодной усмешкой ответила:

– А позабавиться и выбросить, как надоевшую игрушку, – это, по-вашему, правильно?

С ее лица исчезли все краски, больше она не произнесла ни слова.

Все это ужасно вымотало меня. Вяло взмахнув рукавом, я оставила их. Между мной и Ли Цзином все было кончено. Тогда я была слишком юна и, принимая решения, руководствовалась лишь эмоциями. Бесполезно спорить с ними и что-то доказывать, думала я, только впустую потрачу время. Я не могла понять, как мне быстрее позабыть о них, чтобы на душе стало легче. Узнав, что такое любовь, я впервые испытала страдания и теперь чувствовала себя ужасно. Стоило мне подумать о том, что я сама сосватала их, как мне становилось еще хуже. С одной стороны, я чувствовала, что мое сердце разбито, а с другой – ощущала себя полной дурой. Когда я глядела на те безделицы, что дарил мне Ли Цзин, становилось так горько. Я металась, не зная, что с ними делать. В конце концов я сожгла их дотла, но это не принесло желанного облегчения. Решив, что утопить горе в вине будет более действенным способом, я залезла в погреб на горе Куньлунь и три дня напивалась до беспамятства.

Очнулась я на руках у наставника.

Мо Юань сидел, прислонившись к чану с вином. В правой руке наставник держал наполненную тыкву-горлянку, а левой придерживал мое бренное тело. Заметив, что я пришла в себя, он нахмурился и тихо сказал:

– После такого количества выпитого нужно хорошенько проплакаться, тогда станет легче. Все-таки мое вино – лучшее лекарство от тоски.

Обхватив ногу наставника, я наконец дала волю слезам. Закончив рыдать, я подняла голову и спросила:

– Наставник, вы наконец вернулись… Как ваше самочувствие? Все раны зажили?

Он, посмотрев на меня, тихо рассмеялся.

– Терпимо, можешь не крошить себя на суп.

Мои отношения с Ли Цзином и правда можно назвать тайным романом. Все соученики думали, что я люблю Сюань Нюй и теперь убиваюсь из-за того, что ее соблазнил Ли Цзин. Положение дел было ужасным. Только наставник все понял. Он погладил меня по волосам и туманно изрек:

– Глаза Ли Цзина видят хорошо, но, к сожалению, не дальше его носа.

Вскоре после возвращения Мо Юань получил приглашение от высшего бога зимы Сюань Мина. Тот обитал в Северной пустоши, где в одиночку приглядывал за землями площадью в двенадцать тысяч ли. Сюань Мин извещал о проведении собрания совершенствующихся. Он отправил посланника на гору Куньлунь, чтобы пригласить Мо Юаня прочесть наставления.

Мо Юань, пробежавшись глазами по приглашению, сказал:

– Читать наставления – занятие скучное, а вот посетить гору, где живет высший бог зимы Сюань Мин, – заманчивая идея. Семнадцатый, собирайся, пойдешь со мной!

Услышав эти слова, я очень обрадовалась и побежала собираться. Учитель, последовав за мной, уже у самой двери напомнил:

– Прежде я никогда не принимал эти скучные приглашения, но сейчас, когда ты подавлен, я согласился, чтобы взять тебя с собой и немного развеяться. Семнадцатый, мне известно о твоих страданиях, но у меня много дел, а приходится уделять тебе внимание. Это непросто. Ты уже взрослый и должен научиться вести себя так, чтобы мне не приходилось беспокоиться о тебе. В этом и заключается почтительность ученика к учителю.

Я медленно кивнула в ответ.

Все сорок девять дней, что мы провели в Северной пустоши, в моей душе царило спокойствие и безмятежность. В те дни, когда Мо Юань не читал наставлений, мы странствовали по горам и долинам.

Пока не пришла очередь Мо Юаня, собравшиеся послушать наставления бессмертные либо дремали, либо щелкали тыквенные семечки. Мо Юань, который издавна находил чтение наставлений скучным занятием, оказался весьма красноречив. Бессмертные не могли вступить с ним в спор: Мо Юань мог заткнуть за пояс кого угодно, когда заходила речь о сансаре, нирване или тайнах души. Это вызывало восхищение.

У меня почти получилось оставить Ли Цзина в прошлом. Лишь по ночам меня иногда мучили кошмары.

Собрание высшего бога зимы Сюань Мина завершилось вполне благополучно. После его окончания мы задержались в Северной пустоши еще на три дня, а затем вернулись на гору Куньлунь. Вскоре после нашего возвращения пришло известие о женитьбе Второго принца темных. Празднование было очень шумным и длилось девять дней. Между дворцом Пурпурного света и нашей школой существовала давняя вражда, поэтому ни о каких приглашениях не могло быть и речи. Только из письма невестки я узнала, что ее мать очень рада этой свадьбе и благодарит меня за заботу о Сюань Нюй. Я, Бай Цянь, никогда не была злопамятной. Пусть Ли Цзин и предал меня, между нами, в конце концов, всего лишь случился роман. Когда-нибудь, много тысяч лет спустя, мы сможем встретиться и просто выпить вина.

Однако мне не забыть того, что произошло дальше.

В ту ночь, когда Мо Юань спас меня и Лин Юя, он тяжело ранил Цин Цана. Спустя три месяца после свадьбы Ли Цзина Темный владыка, излечившись наконец от полученных ран, выдвинул войска под предлогом того, что Мо Юань силой отнял у него супруга. Это нельзя было назвать причиной, ради которой стоило затевать войну. Кроме того, Цин Цан не успел жениться на Лин Юе. Хотя предлог был слабым, Темному владыке удалось убедить сотни тысяч темных перейти в наступление. Чтобы показать, что он настроен решительно, Цин Цан нашел для своего сына новую жену – из клана Темных. Израненную Сюань Нюй, недавно вышедшую замуж за Ли Цзина, прогнали обратно на гору Куньлунь.

Старший, будучи мужчиной с золотым сердцем, завернул девушку в одеяло и принес в нашу обитель. Мо Юань закрыл глаза на этот добрый поступок.

Сонм темных выстроился рядами в тридцати ли от границы. Предыдущий Небесный владыка отправил восемнадцать юных бессмертных с призывом к Мо Юаню. Мо Юань достал потемневшие от старости доспехи, что пылились без дела много лет, и, стряхнув с них пыль, равнодушно произнес:

– Цин Цан использовал мое имя как предлог. Я – бог войны, и теперь мне придется сразиться с ним. Семнадцатый, осмотри доспехи, я уже давно не надевал их. Боюсь, за это время в них завелись насекомые.