– Ничего, год поработаю, на следующий год буду пытаться поступать в горно- металлургический институт – сказал он матери, когда та расстроилась немного, что год пропадает без учёбы.

Детей устроили в школу неподалёку, чтобы они не ездили на автобусах. Дуся должна была пойти в пятый класс, Василёк, в восьмой. Надо было купить тетради, ручки, чернильницы с чернилами и карандаши, учебники давали в школе, на весь учебный год, чтобы в конце мая сдать обратно в школу. Начались будние дни, Иван уходил рано на работу, Анна выходила чуть позже и бежала в больницу, делать уколы, промывать раны, накладывать повязки. Ну а Мария работала сутки через двое, поэтому у неё была возможность и постирать, и убраться и приготовить вкусные обеды, так как продукты приносили все и Иван и Анна и даже Мария. Дуся с Васильком вместе ходили в школу, правда Дуся из школы выходила немного раньше и усаживалась на скамейку возле школы, чтобы подождать Василька, у которого было ещё два лишних урока. Дуся конечно могла и сама уйти домой, ведь школа была недалеко, но так они уж договорились, без Василька Дуся домой не хотела идти. Как-то в один из воскресных дней, Анна решила преобразить немного Марию и уговорила её пойти в парикмахерскую. Бедная Мария, с испуганными глазами села в кресло, где ей быстро покрасили волосы и высушив, накрутили на шестимесячную завивку. Пока она сидела в ожидании, ей выщипали брови, придав им красивую форму и накрасили перекисью, смешав с чёрным порошком. Конечно, после войны не было такого изобилия парфюмерии. Волосы мыли простым хозяйственным мылом, при этом волосы были густые и никакой перхоти в помине не было. Из парикмахерской, Анна повела подругу в магазин, чтобы купить ей крепдешиновое платье и туфли, хотя бы на невысоком каблуке. Посмотрев на себя в зеркало, Мария просто себя не узнала, она в раз сбросила лет десять. Домой идти Мария боялась.

– Что Иван теперь скажет? На кого я стала похожа? – сказала она, посмотрев укоризненно на Анну.

Анна улыбнувшись, промолчала. По дороге они купили небольшой торт и плюшки для детей.

– В день зарплаты, можем себе позволить – сказала Анна, когда Мария просила её не тратить зря деньги.

И когда они вдвоём пришли домой, Василёк воскликнул.

– Мамочка! Ты на артистку стала похожа.

Дуся кивнула головой.

– Точно, точно! Очень похожа – поддакнула девочка.

Мария нервно собирала на стол, когда дверь открылась и в квартиру зашёл Иван. Мария так и застыла на месте, Иван снял калоши, затем и ботинки и плащ. Вымыл руки в ванной и вошел на кухню, где у стола стояла Мария. Иван увидев мать, поднял свои красивые брови и коротко сказал

– Молодец мать. Давно надо было.

Анна улыбнулась и тихо прошептала Марии.

– Ну вот, а ты боялась. Мы же молодые, красивые женщины. Нам жить, да жить дорогая.

На работе новый вид Марии тоже всем понравился и Мария наконец успокоилась и стала привыкать к новому образу. Шли дни, недели, месяцы, жизнь налаживалась, люди стали сытно есть, красиво одеваться. Иван сдал документы в институт и не вылазил из библиотеки, поставив целью, непременно поступить. Анна с Дусей собрались ехать в Ташкент, весь год получая письма с приглашением. Из писем Саломат хола, Анна узнала, что Мехринисо вышла замуж и скоро станет матерью, хотя у неё уже есть двое детишек, дети её мужа, с которыми Мехринисо хорошо ладит, заменив им мать. Анна боялась ехать в Ташкент, но и не поехать она тоже не могла. Поговорив с Марией, она стала собираться в дорогу.

При сдаче документов в институт, Иван вдруг изменил своё решение и подал документы не в горно-металлургический, а в строительный институт. Он неплохо рисовал, поэтому хотел стать строителем проектировщиком. Мария, когда Иван посоветовался с матерью, одобрила его выбор.

– Правильно сынок. Сейчас стройка по всему Союзу идёт, очень нужное дело – сказала она ему тогда.

И решение было принято, он приготовил чертежи для экзамена, работая над ними почти неделю, в доме ему не мешали, Анна с Дусей уехали в Ташкент, а Василька отправили в пионерский лагерь, взяв бесплатную путёвку на работе, ей дали сразу, как семье погибшего на войне кормильца. Василька собрали и отправили с остальными детьми за город, где в живописном месте, расположился лагерь для детей. В этот раз, до Ташкента добираться было легче и комфортнее, Анна купила билеты в купейный вагон, правда спать пришлось на одной полке, но и Анна и тем более Дуся полными не были, Анна была худенькой и стройной женщиной, ну а Дуся, так та была ещё ребёнком, правда не по годам высокой, хотя будучи ребёнком пока не понимала, что она выше всех в классе и её нет, нет, называли каланчой. Но Василёк пресёк всякие насмешки и тем более эти колкости со словами столб и каланча. Дуся гордилась своим названным братом, в её классе его уважали и побаивались, а ей это льстило. Дорога показалась даже короче, чем тогда, когда Анна ехала за Дусей. Телеграмму она не дала, чтобы не беспокоить никого. И приехав в Ташкент, позволила себе взять такси до старого города. Для ставших для неё родными людьми, она ещё в Питере купила гостинцы, всего понемногу, конфеты и печенья, пару тушёнок и рыбных консерв. Так же, Анна узнав из письма, что у Мархамат и Собиржона родился мальчик, купила для него пару костюмчиков. Как обычно, у дома сидел Кодиржон акя и мастерил обувку под брезентовым навесом и от солнца и от дождя. В очень холодные или слишком жаркие дни, мужчина заносил работу домой и на террасе, в уголочке тихо работал, никому не мешая. Увидев машину, которая остановилась возле его дома, Кодиржон акя отложив шило с ботинком, посмотрел, кто же это приехал, да и к кому. Но увидев Дусю, которая выскочив из машины, с криком.

– Бобожон! – побежала к нему навстречу и крепко обняв маленькими ручонками за шею, нагнувшегося к ней мужчину, повторяла.

– Бобожон, я соскучилась, бобожон…

Анна, расплатившись с таксистом, взяла из багажника сумки и подошла ближе. Кодиржон акя поднять Дусю не мог, из-за деревянной ноги, на которой и сам стоял неустойчиво, но похлопывая ласково по плечам девочки, прослезившись, говорил.

– Наша Дуся приехала, дочка наша приехала.

Потом кликнул жену.

– Саломат! Гляди, кто к нам в гости приехал! Саломат! Оглохла что ли… – прошептав последнюю фразу, мужчина поздоровался с Анной и открыв калитку пригласил войти в дом.

Навстречу уже бежала Саломат хола.

– Вы же мои родные! Приехали…не забыли нас, приехали навестить – со слезами говорила женщина, крепко обнимая поочередно Дусю и Анну.

Под виноградником, который поспевал, стоял деревянный тапчан, глиняный сломали и убрали, возле арыка, посередине двора, цвели астры, розы и райхон, от которого по двору шёл нежный аромат. Проходя мимо этого растения, его специально теребили руками, от чего запах усиливался и долго держался в воздухе. А Саломат хола, неизменно отрывала маленькую веточку и зажимала за ухо, вместе с белым, шёлковым платком. Все сели на тапчан и стали расспрашивать друг друга о том, как прошёл год.

– Мархамат! – громко крикнула Саломат хола.

Из дома выбежала невестка и приблизившись, поздоровалась.

– Самовар кипит, готовь чай и сладости гостям дочка – попросила её Саломат хола.

Анна вытащила из большой сумки продукты, которые она привезла им и положила возле хозяйки.

– Это Вам, ешьте на здоровье – сказала Анна.

– Ой дочка. Стоило ли беспокоиться, так много, тяжело было везти то – сказала Саломат хола.