Даже самые ярые скептики концепции устойчивого развития признают необходимость природоохранных мер. Но много ли будет пользы для планеты, если перенести вредное производство из богатой страны в бедную? Помогут ли строгие экологические законы там, где нет контроля над выбросами, а опасные отходы можно безнаказанно закапывать в лесу или сливать в реку? Возможно ли выявить нелегальные свалки или ночные выбросы там, где местные жители, которые хоть и страдают от этих нарушений больше всего, но не имеют возможности донести информацию до контрольных служб? А ведь мы живем в едином мире, где даже во вполне благополучной стране ребенок может взять в руки игрушку с ядовитой краской из-за слабого экологического контроля в далекой стране-производителе.

Глобальные кризисы требуют комплексного решения на всех уровнях. С точки зрения бизнеса это означает работу одновременно с тремя аспектами ESG – экологическим [4] , социальным и управленческим. Например, с точки зрения ESG пандемия стала испытанием на прочность социальных факторов (S) корпоративного сектора. На фоне крайней нервозности и повальных болезней сотрудников компаниям приходилось на ходу перестраивать технологические процессы, цепочки поставок, внутренние инструкции. Забота о здоровье и безопасности персонала стала важнейшей задачей менеджмента. Компании активно занялись, казалось бы, далеким от основного бизнеса делом: ремонтировали больницы, закупали медицинское оборудование, открывали пункты вакцинации.

Отметим, что назвать этот кризис полной неожиданностью нельзя. Всемирный экономический форум в отчете о глобальных рисках за 2019 год указывал среди прочих опасностей «бактерии, вирусы, паразиты или грибки, которые вызывают неконтролируемое распространение инфекционных заболеваний… приводящих к массовым смертельным исходам и экономическим сбоям» [5] . А еще в 1987 году в докладе Всемирной комиссии по вопросам окружающей среды и развития (комиссии Брундтланд) говорилось о вполне реальной опасности глобальных эпидемий и мерах подготовки к ним.

События 2022 года имели, конечно, другие причины и активнее воздействовали на факторы управления (G), но последствия для бизнеса оказались похожими. Компании были вынуждены срочно перестраивать базовые схемы работы, искать новых поставщиков, жертвовать чем-то ради выживания. У многих организаций значительно сократилось количество ресурсов – финансовых, временных, человеческих.

Для российских компаний значительно изменилась мотивация заниматься ESG-повесткой. Если в начале 2022 года около 70 % респондентов называли «растущие требования инвесторов» ключевой причиной, то в 2023 году главным драйвером в России стал регулятор [7] . Просто забыть о ESG-повестке не получилось бы ни у кого хотя бы из-за требований российского законодательства. Но иностранные инвесторы играли очень важную роль в продвижении ценностей устойчивого развития в России на корпоративном и государственном уровнях, а после 2022 года их влияние существенно ослабло.

В этих условиях те, кто и раньше считал тему устойчивого развития «не очень понятной и точно не жизненно необходимой», на время отошли от нее. Конкретные причины могли быть разными. Кто-то изначально планировал использовать «новое модное увлечение» для проведения IPO (первичного публичного размещения акций) и привлечения западных инвесторов, что теперь стало очень затруднительным. Другие решили просто переждать бурное время.

Мы видим, что исчезают компании, которые занимались ESG-тематикой исключительно для пиара или из-за следования общей моде, а кто-то даже не брезговал гринвошингом [8] . И в конце концов останутся те, кто понимает, в чем польза от тематики ESG и устойчивого развития, кто встраивает эти ценности в корпоративную ДНК. Поэтому изменения 2022–2023 годов в некотором смысле полезны для российского рынка [9] .

Ирина Бахтина, с июля 2021-го по декабрь 2023 года директор по устойчивому развитию, РУСАЛ

Скептиков объединяет то, что они замкнулись на локальном рынке и текущих задачах. К счастью, большинство российских компаний решили не отказываться от ESG-практик [10] , хотя и внесли в них поправки из-за изменившихся условий. Прагматики намерены и дальше работать с зарубежными организациями, а ESG-повестка активно развивается по всему миру, в том числе в странах Азиатско-Тихоокеанского региона [11] . Иными словами, стратегически для них все осталось по-прежнему.

На форумах и семинарах мы часто наблюдаем дискуссии скептиков и прагматиков на тему ESG в сегодняшних условиях.

– Зачем продолжать заниматься зеленой энергетикой или логистикой, когда западные рынки все равно закрыты? – недоумевают первые. – И зачем вообще делать что-то сверх того, что требует от нас государство?

– Но российское законодательство развивается в том же направлении, – объясняют вторые. – Если мы сегодня строим новый цех, то должны учитывать будущие требования к производству. Иначе инвестиции будут напрасными. И как вы собираетесь торговать с Азией, если там те же требования в области ESG?